Бунтарь ее величества

– То есть эти двое – мстители, посланные султаном, чтобы отомстить Екатерине за обидные поражения турецкой армии?

– Нет, тут речь не о мести, а о вещах более реальных. У султана сейчас голова болит не о тех землях, что он уже потерял, а о других, которые пока под его властью. Русские военачальники в ходе сражений поняли, что турецкая армия ослабела. Аппетит приходит во время еды, и в Петербурге сейчас строят планы завоевания берегов Днестра и Дуная; в самых горячих головах уже маячит перспектива захвата Стамбула и проливов. Разве не логично представить, что разведка султана захочет остановить этот русский натиск в самом начале? Они могут надеяться, что с приходом нового императора политика России переменится и Турция получит передышку.

– А она переменится, эта политика? – спросил Дружинин. – Откуда турки могут знать, как поведет себя Павел, когда взойдет на престол?

– Знать этого они, конечно, не могут, – ответил Углов. – Думаю, сам Павел этого пока не знает. Но одно точно известно: свою мать он ненавидит и будет делать все ей наперекор. Если она воевала с Турцией и дружила с Австрией, – он захочет поссориться с императором Иосифом и помириться с султаном.

– А что, если убийц подослал сам Павел? – высказал предположение Иван. – Мы же сами были свидетелями того, как он едва не согласился на свержение своей матери! И, как я понимаю, с тех пор его ненависть к Екатерине меньше не стала…

– Нет, нисколько не меньше, – согласился Углов. – Другое дело, что у него возможностей для этого меньше, чем у султана. Кто его поддерживает? На кого он может опереться? Кутайсов, Куракин… Безбородко после нашей с ним ночной встречи полностью перешел на сторону Екатерины, служит ей верой и правдой.

– А может, это какие-нибудь революционеры? – не унимался Иван, у него рождались все новые версии. – Предшественники декабристов? Радищев, масоны…

– Ну, ты даешь! – покачал головой Дружинин. – Что за бред! Радищев пока что никому не известен и сам не знает, что будет впоследствии знаменит, масоны – кружок романтиков, обласканных Екатериной… Нет, это все чепуха.

– Значит, турки, больше некому, – заключил Углов. – Будем исходить из этой версии. Что ж, у султана людей много, денег тоже хватает. А это значит, что могут последовать новые покушения. Нам всем надо быть настороже.

– Да, похоже, служба безопасности у Екатерины работает неважно, – заметил Дружинин. – И если мы не будем рядом, ей придется плохо.

– Да, уж ты, Игорь, будь, пожалуйста, рядом, – улыбнулся Углов. – Тем более она на тебя, похоже, глаз положила.

– Ты так считаешь? – испуганно спросил «инженер». – А ведь оно и правда… похоже. И что же мне делать?

– Как – что делать? – пожал плечами подполковник, делая вид, что не понимает испуга товарища. – Изучать опыт управления, защищать государыню от супостатов… А если у нее еще какое желание возникнет – долг подданного таковое желание немедленно исполнить!

– Я тебе дам «исполнить»! – воскликнул уязвленный «инженер».

Тут Ваня Полушкин счел своим долгом успокоить товарища:

– Да не переживай, Игорь. Ты не обратил внимания, что Кирилл сказал. Согласно нашей «легенде», ты вовсе не подданный русской императрицы, так что ничем ей не обязан.

После чего, наблюдая за сменой выражений на лице Дружинина, оба его товарища расхохотались.

Первым перестал смеяться Углов. Став серьезным, как и подобает руководителю группы, он сказал:

– Так, хватит, повеселились. И о покушении тоже хватит. Давайте обменяемся первыми впечатлениями по главному вопросу. Что в ней, в Екатерине, такого, что позволяет добиваться значительных успехов? Тут у тебя, Игорек, явное преимущество – ты с ней целый день провел. Давай, говори.

– Я, кстати, об этом думал, – начал свой отчет «инженер». – И первое, что заметил, – насколько она внимательна к людям. Она помнит, как зовут всех ее приближенных, какая у них семья, кто болеет, у кого ребенок родился. И с фрейлинами она когда говорила, это было заметно, и с Брюсом, и позже, за столом, – с кем ни заговорит, никогда не затрудняется, как кого зовут и что он из себя представляет.

– Да, это редкое качество у руководителей, – согласился Углов. – И очень ценное.

– Еще что – она совсем не жадная. Екатерина понимает, что людям приятно получать подарки, тем более лестно получить что-то от императрицы, и не забывает делать такие подарки. Еще когда в Питере погрузка шла, я все удивлялся: зачем она так много посуды с собой берет? Ведь хрупкая же вещь, разбиться может, и очень ценная – вся посуда с царским вензелем. И во время первого же обеда – забыл, на какой-то захудалой станции он случился, – понял, зачем вся эта посуда. Она ее дарит! Весь обед был на посуде, которую везли в каретах. И всю ее после оставили в этом Замухрыженске. И здесь, в Луге, то же самое будет, вот увидите. Так покупается любовь подданных. Те, кто ее видел близко, кто с ней говорил, ее уже никогда не забудут.

– Да, это тоже важно, – снова согласился Углов.