Бунтарка и Хозяин Стужи

— Не бойся, Ливи, я больше никуда не пропаду. Теперь не пропаду.

Со вздохом отстранилась и нехотя последовала за Доротой и братом к выходу. Мы столько еще друг другу не рассказали, о стольком не узнали. Мама старалась избегать разговоров о времени, проведенном у Родуэлла, о своем пленении… да о многом! А я при Фабиане не решилась настаивать, понимая, что о некоторых вещах десятилетнему ребенку лучше не знать.

— До сих пор не могу поверить! — воскликнул брат, когда мы оказались у него в комнате. — Мама жива! Она здесь, с нами. Лив, Ливи, я никогда так не радовался!

Я взъерошила каштановые пряди брата и, приобняв его, прошептала:

— Я тоже очень рада. Счастлива!

— Но почему ты ничего мне не сказала? — Брат слегка насупился.

— Потому что не хотела, чтобы ты переживал.

— Продолжаешь обращаться со мной, как с ребенком?

— Так ты и есть ребенок! — рассмеялась я, после чего легонько щелкнула его по носу и предложила: — Поужинаем вместе?

— А как же его величество?

— Что — величество? — удивилась наигранно.

— В последнее время ты ужинаешь с ним.

— Иногда, — как можно безразличнее пожала плечами.

— Да постоянно! — весело возразил Фабиан.

Мне хотелось увидеть Снежного, расспросить об эрцгерцоге, о том, что будет ждать мерзавца за похищение. Хотелось поблагодарить и… просто увидеть. Но Хьяртан меня не звал, а идти к нему сама я не решалась.

— Иногда мы допоздна занимаемся, отсюда и совместные ужины, — чувствуя, что щеки начинают гореть, как могла оправдалась я и попросила служанку принести еду в комнату брата.

После ужина еще немного посидела с Фабианом и, только когда он начал зевать, пожелала ему доброй ночи и отправилась к себе.

Но до себя так и не дошла. Желание увидеть его, спросить, что было после того, как мы расстались, просто услышать его голос оказалось сильнее любых доводов разума.

— Я немного прогуляюсь, — сказала стражнику, что следовал за мной по пятам, и решительно зашагала к лестнице.

Наверное, я идиотка, и даже не пытаюсь над собой работать. Влюбилась по уши и ничего с этим не делаю. Потакаю своим чувствам, но по-другому…

По-другому уже просто не получалось.

Поднявшись этажом выше, я ускорила шаг, представляя, как совсем скоро снова буду ощущать на себе его взгляд. Жарче любого огня… К счастью, полумрак скрадывал румянец на горящих щеках, лихорадочный блеск в глазах, иначе бы придворные решили, что нэри Селланд заболела.

Впрочем, так оно и было. У меня была самая настоящая любовная лихорадка. Можно сколько угодно себя обманывать, но правда от этого не перестанет быть правдой: Ливия Селланд нуждается в его снежном величестве еще больше, чем он в ней.

— …Как раз это сейчас на совете и обсуждают. Говорю вам! — раздался совсем близко знакомый женский голос. Он принадлежал одной из придворных дам, которую я часто видела в компании Бьяртмара.

Девушка сидела на диванчике в портретной галерее Эртхардов, а вокруг нее столпились такие же разряженные бездельницы.

Не знаю почему, но я замедлила шаг, а потом и вовсе замерла возле большого вазона с пышным растением. Стражник у меня за спиной тоже остановился. Прятаться за вазоном не стал, да в этом и не было необходимости — нас скрадывал полумрак.

— То есть это правда? — расстроено спросила светловолосая нэри в изумрудном платье. — Его величество женится?

Его величество женится…

Сердце пропустило удар.

— А ты думала, он до конца своих дней останется в холостяках? — хмыкнула жгучая брюнетка в лавандового цвета наряде. — Брак с наследницей Золотых берегов уже давно обсуждался, и вот наконец наш король созрел для решительных действий.

— Говорят, она редкая красавица.

— И уж точно составит ему достойную пару. Не в пример этой… — Пассия Бьяртмара пренебрежительно скривилась, явно имея в виду меня.

— Что ты такое говоришь? — усмехнулась брюнетка. — Никакая она ему не пара и никогда ею не была. Так лишь, очередная любовница. Постельное развлечение. Другое дело принцесса Амани. Вот кто достоин короны Драэра и места в сердце Хьяртана-Киллиана Эртхарда!

Места в его сердце…

В моем же сейчас, несмотря на счастливые мгновения минувшего дня, было столько боли, что я просто не могла больше дышать.

Отшатнулась, услышала:

— Говорят, она скоро прибудет в Эрнхейм.

— Да, точно, ее высочество уже в пути. Помолвку они заключили еще до Ночи тысячи огней. Я слышала, как…

А я больше ничего не желала слышать.

И еще больше не хотела чувствовать!

— Я… нагулялась, — бросила стражнику и, развернувшись, побежала прочь.

Как можно дальше от сплетниц и их ядовитых, больно ранящих слов.

* * *

Хьяртан-Киллиан Эртхард

В Эрнхейм он вернулся уже ближе к вечеру. Вместе с пленником, которого отдали на попечение младшему целителю — Юлиану.

— Сильно не утруждайся, — посоветовал лекарю Хьяртан, имея в виду ожоги на теле и лице Родуэлла.

Хьяртан вообще не видел смысла в том, чтобы лечить выродка — еще там, в подземелье, он принял решение и точно знал, какой приговор ему вынесет. Но Родуэлл задолжал ответы, а значит, пока что должен оставаться в живых. Пока во всем не сознается.