Четверо вернулись с церковной мессы, после чего все путники, кроме милорда, позавтракали на кухне. Магистр ел один в обеденном зале. Когда трапеза завершилась, девушки поднялись в спальню, чтобы приготовиться к долгому путешествию.
– Что будешь делать с нашивкой? – спросила Изольда, увидев, что Ишрак укладывает чудесный павлиний знак на дно своей дорожной сумки.
– Наверное, сохраню, – ответила она.
– Господин Луки ужаснулся, когда ее обнаружил, – проговорила Изольда и кивнула на символ.
– Да.
– Может, тебе стоит сжечь метку.
– Может, я и сожгу. – Ишрак поколебалась, но добавила: – Хотя я не понимаю, почему господин Луки настолько встревожился. Он-то ведь не пострадал.
– Ему же ее приколол ассасин, как предостережение!
– Это был не ассасин, а Раду-бей, – внезапно призналась Ишрак. – Милорд должен был тайно его к себе впустить. Я сама видела, как Раду-бей выходит. Я его проводила и закрыла за ним дверь.
– А почему ты до сих пор молчала? – изумилась Изольда.
– Милорд встретился с ним тайно, а затем придумал историю про ассасина. Не понимаю, что все это должно означать. Но теперь я сомневаюсь в господине Луки.
– Его назначил сам папа римский, – сказала Изольда.
– Что еще не делает его хорошим человеком, – возразила Ишрак. – Многие из тех, кого назначает папа, занимаются гонениями и сеют повсюду раздор. А между ним и Раду-беем есть какие-то договоренности, которые нам неизвестны. Правда, уходя, Раду-бей предупредил меня.
– О чем?
– Он спросил, видела ли я хоть раз лицо милорда, и я ответила, что он никогда не снимает клобук. Раду-бей рассмеялся и заявил, что слуги Божьи не прячутся в темноте. Он сказал, что когда я увижу его лицо, то буду очень многое понимать – гораздо лучше, чем сейчас. Раду-бей…
Ишрак осеклась на полуслове.
– Что? – поторопила ее Изольда, понижая голос, словно опасаясь, как бы милорд их не подслушал.
– Он посоветовал мне, чтобы я никогда не позволяла милорду подходить слишком близко.
– Почему?
Ишрак качнула головой:
– Даже не представляю. Раду-бей сказал, чтобы я не разрешала милорду к себе прикасаться. Не позволяла… – Она замялась. – Ему себя поцеловать.
– Но милорд же принес монашеские обеты! – возмутилась Изольда.
– Да, но дело не в том, что поцелуи греховны, – попыталась объяснить Ишрак. – Раду-бей говорил так, как будто это очень опасно – я имею в виду прикосновение милорда.
Обе испуганно замолчали. Наконец, Изольда тряхнула головой.
– Никому нельзя доверять, – прошептала она.
– Кроме Луки и Фрейзе, – заметила Ишрак. – С ними мы будем в безопасности. И брат Пьетро – человек хороший. Но я не верю ни милорду, ни его ордену.
– И мы можем доверять друг другу, – робко проговорила Изольда. Она протянула подруге руку – и Ишрак шагнула ей в объятия. Они замерли на некоторое время, а потом Ишрак отступила.
– Ты права, – объявила Ишрак. – И нам надо прекратить ссориться. Потому что, как мне кажется, мы сейчас – одни в мире, полном всяческих опасностей.
Позавтракав, магистр спустился на кухню и выдал брату Пьетро запечатанный пакет с распоряжениями и увесистый мешок монет.
– А еще там есть письмо к венецианским евреям-ростовщикам, – сообщил он. – Вы ни в чем не будете нуждаться во время поисков фальшивомонетчиков.
Брат Пьетро спрятал распоряжения во внутренний карман куртки. Фрейзе раздраженно закатил глаза.
– Ты не побережешь деньги вместо меня, Фрейзе? – поинтересовался монах.
– Я и распоряжения понесу, если хочешь, – ухмыльнулся Фрейзе.
– Нет. Не думаю, что у тебя они будут в целости и сохранности. Я повезу приказы и вскрою их тогда, когда будет положено, – точно в срок. Но мне будет спокойнее, если ты возьмешь монеты.
Фрейзе кивнул, радуясь оказанному доверию.
Когда брат Пьетро избавился от тяжелого кошеля с золотом, магистр обратился к Луке.
– Я поговорю с тобой с глазу на глаз и уеду, – вымолвил он, направляясь к двери.
Мальчишка с конюшни разжигал в обеденном зале камин. При появлении двух постояльцев парнишка отвесил им низкий поклон и быстро покинул комнату. Лука прикрыл за собой дверь, а магистр уселся за стол спиной к свету и указал юноше на стул напротив.
– Можешь сесть, – произнес он.
Лука послушался.
– Ты многое повидал, – начал магистр. – Ты провел четыре расследования и стал свидетелем загадочных событий и бедствий, которыми изобилует наш бренный мир. Но ты проявил храбрость и даже не дрогнул.
– Я дрогнул, когда увидел волну, – честно признался Лука. – Мне было по-настоящему страшно.
– Это не проблема. Страх перед чем-то действительно чудовищным помогает остаться в живых. Я испугался, когда обнаружил на груди нашивку Раду-бея, которую приколол мне ассасин. Во вселенной творятся странные вещи, и они внушают смертным ужас. Но вот чего я не потерплю в членах моего ордена, так это страха перед неизведанным будущим. Мне претит боязнь того, что, вероятно, никогда и не произойдет. Ты не страдаешь от подобных слабостей?
– Я не боюсь теней на стене, – произнес Лука.
Глаза из-под клобука блеснули.
– Что ты знаешь о тенях на стене?
– Вельможа Раду-бей говорил…