Burglars' trip

И, кстати, часы были не против. Я уже понял: если все стрелки в одном месте сходятся, значит решение приемлемое.

Открытым оставался вопрос, сильно ли Кес расстроился.

Ну и к нему подвопрос, будет ли он читать мне мораль.

Если будет – все в порядке.

Если нет – дело плохо.

Но откладывать было глупо. Уже стемнело. Лучше все закончить сегодня.

И я спустился к нему, мечтая, чтобы он оказался один.

Потому что если они станут издеваться надо мной вдвоем с Фламелем… Нет, сейчас я для этого слишком устал.

Мне повезло. Кес был почти один. У него на коленях примостился Хлюп.

Но это не считается. Я даже как-то увереннее себя почувствовал. Нас как бы двое, а Кес один.

- Приветствую, Севочка.

Хорошее начало.

- Пойдем наверх? – с надеждой спросил я.

- Попозже. Ты чего-то хотел?

Вообще-то, я пришел, чтобы ты сказал, какое я тупое, ни черта не понимающее и ничему так и не научившееся чудовище, ходящее, а главное, думающее только по прямой. Как Гриндельвальд.

Так что можешь сказать.

Пришел я для этого.

Но Кес смотрел на меня чуть насмешливо и молчал.

Сволочь.

- Как тебя занесло к вампирам? – начал я издалека. Не очень хорошее начало для светской беседы, но все равно уже поздно.

- Случайно. Я сначала вообще не верил, что они существуют. Но тема сама по себе была интересной. Описания вампиров в то время очень походили на описания заразившихся чумой.

- Серьезно?..

- Ну да. Многие вещи, связанные с вампирами, соотносятся с симптоматикой чумы. Из-за высокой температуры больной большую часть времени лежит пластом, не сильно отличаясь от трупа, а способность передвигаться возвращается ночью, когда температура немного спадает. В состоянии горячки такой человек часто царапается и кусается. Укус больного чумой, особенно лёгочной формы, влечёт за собой заражение. Добавь к этому уродства, вызванные воспалением лимфатических узлов, и ты получишь нечто, похожее на Носферату. Пики вспышек вампирской истерии и охоты на них почти всегда приходились на пики эпидемий чумы.

Он сам подошел к теме, которая с некоторых пор очень меня интересовала. Только времени не было спросить.

- Кес, среди прочего я тут узнал… Ты лечишь порфирию?

- Ты мне льстишь.

- Ну, пытаешься лечить. Правильно?

- Это нельзя так назвать. Точнее всего сказать, что я ее изучаю.

- Хорошо. Успехи есть?

- Минимальные. Одни расходы, если тебе теперь и это надо знать.

- А оборотни никогда не попадали в область твоих интересов?

- В смысле уничтожения?

- В смысле излечения.

- Это еще бессмысленнее порфирии. Ликантропия не лечится. Ты собрался этим заняться?

- Да.

- Удачи.

- Ты не одобряешь?

- Ну почему? Ты отлично знаешь, что решения достойны только нерешаемые задачи.

Как же меня бесили подобные заявления.

Когда-то давно.

А теперь я собираюсь заниматься тем же самым.

Как это происходит?..

- Почему ты расстроился, когда я сказал, что ищу истину? Помнишь?

- Да, конечно.

- Так почему?

- Приобщение к истине, Севочка, достигается путями, которые чужды тебе неимоверно. Пока, во всяком случае.

Опять он меня идиотом выставляет.

- Мне, значит, чужды. А тебе не чужды, да?

- Ты напрасно так реагируешь. Истина умом непостигаема.

- А чем она постигаема?

- Например, путем эмоционально-эстетическим. Но никак не интеллектуальным. Из людей, которых ты знаешь, ближе всех к ней подошел, пожалуй, Альба. Но боюсь, что его путь тоже чересчур рассудочен. Он так никогда не дойдет. Но подошел близко.

- Объясни мне, - потребовал я.

- Не представляю, как это сделать, - усмехнулся он. - Встреча с истиной плохо переносима и часто вызывает ярость.

- У меня не вызовет. Если я буду точно знать, что это именно истина, то…

- Севочка, все.

- Но почему?!

- Я не ношу ее в рукаве. Не смогу вытащить и предъявить тебе на предмет определения, точно ли это она. Но даже если бы мог, то стать очевидцем такого душераздирающего зрелища я не готов.

- Какого?..

- Сев, присутствовать при том, как ты станешь определять подлинность обнаруженной истины, – выше моих сил. Извини. Интеллектуальная составляющая в деле познания истины роли не играет. А зачастую еще и мешает.

- Мне мешает?

- Очень.

- А Дамблдору, значит, нет? Потому что он настоящий волшебник. Так?

Но тогда и Фэйту ничего не мешает.

- И Люци тоже.

- Люци мешает другое, - засмеялся Кес. – Но если тебе угодны такие сравнения… Хотя нет. Не сравнивай. Это ни к чему.

- Все можно сравнивать.

- Человек так устроен, что в духовном развитии на месте стоять не может. Он идет или вперед, или назад. Всегда.

Я тут же подумал о Фэйте.

- А вбок?

Он бы спросил именно так.

- Бывает и вбок. Но это не вперед.

- Но и не назад.

- Разумеется, - улыбнулся он.

Ладно. И так было ясно, к чему этот разговор приведет.

Но он на меня не сердится. И даже не особо расстроен.

Назад, значит?

Я вспомнил Макнейра. И взволнованного Фэйта, безуспешно пытающегося взобраться на подоконник в Астрономической башне.

И засмеялся.

Кес театрально закатил глаза.

- Убивать соседей нехорошо, - всхлипнул я. – Кес, я больше не буду. Честное слово. Это вышло… инстинктивно.

- Даже не сомневаюсь. Вот ни секунды.

«Любая деятельность должна питать самоуважение, а не подтачивать». Кажется так.

Ну… поздно уже.