Буря мечей. Пир стервятников

– Да. – Дени смотрела на разноцветные огоньки, подставив лицо прохладному соленому бризу. – Ты говорил о разграблении городов. Ответь мне, сир, – почему дотракийцы ни разу не разграбили этот город? Взгляни на стены – видишь, как они раскрошились? Видишь ты стражников на этих башнях? Я не вижу. Может быть, они прячутся? Я видела нынче этих сынов гарпии, этих горделивых высокородных воинов. Они одеты в полотняные юбки, и самое устрашающее в них – это прически. Даже малочисленный кхаласар мог бы разгрызть Астапор, как орех, и выплюнуть гнилое ядрышко. Так почему же их уродливая гарпия не стоит у дороги в Вейес Дотрак среди других похищенных богов?

– У вас драконов глаз, кхалиси, это всякому видно.

– А просила у тебя ответа, а не лести.

– На то есть две причины. Бравые защитники Астапора – это просто мякина, тут вы правы. Обладатели древних имен и толстых кошельков, которые притворяются, что до сих пор правят великой империей. Каждый из них мнит себя полководцем. По праздникам они устраивают в ямах потешные бои, чтобы показать, какие они блестящие военачальники, но гибнут в этих боях не они, а евнухи. Однако всякий, кто хотел бы разграбить Астапор, заведомо знает, что будет иметь дело с Безупречными – ведь на защиту города рабовладельцы выставят весь их гарнизон. Дотракийцы не выступают против Безупречных с тех самых пор, как оставили свои косы у ворот Квохора.

– А вторая причина?

– На Астапор просто некому нападать. Миэрин и Юнкай – его соперники, но не враги, Валирия по воле рока пала в прах, на востоке живут те же гискарцы, а за холмами – лхазаряне, или «ягнячий народ», как называют их ваши дотракийцы, люди отнюдь не воинственные.

– Да, но к северу от рабовладельческих городов лежит Дотракийское море, где кочуют две дюжины могучих кхалов, чье любимое дело – грабить города и уводить их жителей в рабство.

– Уводить куда? Что проку в рабах, если работорговцы перебиты? Валирии больше нет, Кварт стоит за красной пустыней, девять Вольных Городов – за тысячи лиг к западу. И будьте уверены, сыны гарпии подносят каждому проходящему мимо кхалу богатые дары, точно так же, как это делают магистры Пентоса, Норвоса и Мира. Они знают, что если табунщикам устроить пир и поднести им дары, те пройдут, не причинив им вреда. Это дешевле, чем воевать, и гораздо надежнее.

Дешевле, чем воевать? Да, возможно. Если бы и у нее все обстояло столь же просто. Как хорошо было бы приплыть в Королевскую Гавань с драконами и поднести Джоффри сундук золота, чтобы он убрался прочь.

– Кхалиси! – нарушил затянувшееся молчание сир Джорах, тронув ее за локоть.

Дени отдернула руку.

– Визерис непременно купил бы Безупречных, будь у него деньги, но ты говорил, что я больше похожа на Рейегара.

– Я помню, Дейенерис.

– Ваше величество! – поправила она. – Принц Рейегар вел в бой свободных людей, а не рабов. Белобородый говорит, он сам посвящал в рыцари своих оруженосцев и других воинов тоже.

– Не было чести выше, чем получить свое рыцарство из рук принца Драконьего Камня.

– Скажи мне тогда – что он говорил, касаясь плеча воина своим мечом? «Убивай слабых» или «защищай их»? Визерис рассказывал мне о храбрых мужах, которые гибли на Трезубце под нашими драконьими знаменами. Отчего же они шли на смерть – оттого, что верили в дело Рейегара, или оттого, что он купил их за деньги? – Дени обернулась к Мормонту, скрестив руки на груди и ожидая ответа.

– Моя королева, – медленно произнес рыцарь, – все, что вы говорите, – правда. Но Рейегар на Трезубце проиграл – проиграл битву, войну, королевство и даже собственную жизнь. Его кровь уплыла вниз по реке вместе с рубинами его панциря, и Роберт Узурпатор проехал на коне по его телу, чтобы сесть на Железный Трон. Рейегар сражался отважно, благородно, по-рыцарски – и Рейегар погиб.

Бран

В извилистых горных долинах, по которым они шли теперь, не было дорог. Между серыми каменными вершинами лежали спокойные голубые озера, длинные, узкие и глубокие, и сумрачно зеленели бесконечные сосновые леса. Багрянец и золото осени стали убывать, когда они вышли из Волчьего леса к древним кремнистым холмам, и совсем пропали, когда холмы сменились горами. Теперь над головой высились серо-зеленые страж-деревья, высоченные ели и гвардейские сосны. Подлесок стал редок, и почву под ногами устилала хвоя.

Когда они сбивались с дороги, что случалось раз или два, им стоило только дождаться ясной холодной ночи и найти на небе Ледяного Дракона. Голубая звезда в глазу Дракона указывает на север – так говорила Оша. Вспоминая Ошу, Бран каждый раз гадал, где-то она теперь. Должно быть, в Белой Гавани, вместе с Риконом и Лохматым Песиком – сидит себе и ест угрей, рыбу и горячий крабовый пирог у толстого лорда Мандерли. Или греется в Последнем Очаге у Большого Джона. Это он, Бран, мерзнет на спине у Ходора, мотаясь в своей корзине вверх и вниз по горным склонам.

– Вверх да вниз, и так всю дорогу, – вздыхала на ходу Мира. – Ненавижу твои дурацкие горы, принц Бран.

– Вчера ты говорила, что любишь их.