Буря слов 3

Фэй приблизилась ещё на полшага. Из рукавов её сыпались сухие трупики стрекоз и бабочек, а дыхание рождало в воздухе Осень: запахи влажной земли, прелой листвы, пыльных заброшенных усадеб… По свежим цветам, что стояли в горшках, убийцей карабкалась плесень; тонкая патина пыли, лежавшая тут и там, росла, обращаясь в толстенный войлочный слой.

Фэй склонилась над спящей. Уродливый палец – на полдюйма длиннее, чем надо, – провёл ногтем по скуле, оставляя липкий улиточный след, и голова женщины мотнулась по подушке.

– Нет… нет… – выдохнули губы.

Кошмар набирал обороты. То, что надо.

Фэй без улыбки забралась в постель и по-турецки уселась матери на живот. В пыльном углу, борясь с паутинным кляпом, выла кошка.

«Ну, давай же. Открой глаза».

И она открыла.

Долгие десять секунд Офелия Гриффитс смотрела на Фэй, словно кролик, попавший в свет фар: оцепенело, завороженно…

А потом завизжала.

Точнее, попыталась завизжать.

Правая рука Фэй не дала ей ни малейшего шанса, и визг умер в зародыше. Пауки, упав с потолка на длинных паутинках, пустились в пляс на её ресницах, в ноздри змеями пополз живой мох… Тело Офелии выгнулось дугой, а руки замолотили Фэй в жалкой попытке освободиться.

В эту ночь всё повторилось трижды: трижды Фэй ослабляла хватку – и атаковала вновь, доводя жертву до грани смерти. Под конец, когда Офелия, не выдержав, лишилась чувств, Фэй гадюкой сползла с обмякшего тела. Ковырнула, выпустив кровь, трещинку на её губах. И ушла, как и явилась, через окно… мимоходом небрежно освободив кошку.

***

Всё началось около семи лет назад. С дамы, чей голос был прохладней шампанского, а глаза темнели, как фиалки в сумерках.

В тот вечер бизнесмен Гриффитс явился на праздник вместе с женой, чью шею украшало изысканное колье с медальоном. Семейное серебро, поверх – эмаль… и гравюра с танцующими фэйри. Занятная штука.

Звенели влажные бокалы, звенел в воздухе колокольчик-смех. Спала в своей комнате, не зная о грядущих бедах, маленькая дочь Гриффитсов.

Дама в лиловом выросла пред Офелией, точно из-под земли. Улыбнулась – и сразу перешла к делу: «Я желаю этот медальон. Сколько он стоит?»

Вздрогнув, Офелия прижалась покрепче к супругу. От лиловой дамы веяло необъяснимой жутью.

«Это… это память о бабушке! Не продаётся!»

Фиалковые глаза уставились на её мужа, и тот кивнул, подтверждая. Усмехнувшись, дама дёрнула плечиком и тихонько пропела: «Что твоё, то моё, что моё – никому не отдам!»

А потом исчезла.

В ту же ночь приоткрытое окно в спальне малютки Фэйт распахнулось без единого звука.

…Три дня её искали по всему графству. Три дня Офелия разбивала лоб в молитвах своему Богу, а Гэвин – глушил страх неразбавленным скотчем.

На четвёртый день Фэйт вернулась.

Вместе с фиолетовой дамой из Неблагого Двора фэйри…

Они появились в гостиной, прямо из воздуха. Там, где секунду назад не было никого.

Так Гриффитсы узнали, кому посмели отказать. Так разом поверили в страшные сказки, что когда-то читали перед сном. Угодили в кошмар, из которого не выбраться.

Ведь Фэйт, что вернулась, была уже не Фэйт.

Подкидыш.

«Отдай нам дочь! Мы сделаем всё, всё!..»

«Восемь лет, – отчеканила дама, кривя губы в жестокой улыбке. – Восемь лет, – повторила она, оттолкнув протянутый медальон, и Офелия затряслась. – Лишь тогда я верну вашу дочь… А может, и нет».

Сказав это, дама бесследно исчезла.

Фэйт-Подкидыш холодно посмотрела на рыдающих родителей и впервые открыла рот: «Я хочу есть».

***

В дверь постучали, но Фэй не дрогнула. Этого можно было ожидать.

– Милая… милая, ты тут?

Игнорируя гостя, Фэй бесстрастно взяла банку с пленённой стрекозой и чуть приоткрыла крышку. Маленький дракон сразу же рванул на свободу, но оказался схвачен за хвост.

– Милая?

Насекомое закорчилось. Фэй поднесла его к прищуренным глазам и стала разглядывать крылья. Хорошие, тоненькие… Почти как у пикси.

– Фэйт, я с подарком…

Фэй нахмурилась – и расплющила стрекозу о стол.

Встав, она прошла к двери и молча распахнула её. Отец тут же расплылся в улыбке – дёрганной, как всегда.

– Фэйт, красавица!

– Фэй, – холодно поправила та, но отец привычно сделал вид, что не услышал. В руках у него подрагивала большая коробка с чёрным шёлковым бантом.

– Доченька, я принёс…

Скривив бледные губы, Фэй вырвала подарок и тут же захлопнула дверь.

За ней вздохнули. Кажется, с облегчением.

Фэй небрежно развязала бант и открыла коробку. Внутри покоилось платье, сшитое будто из сотен лепестков роз. Логотип гласил – «Вивьен Вествуд».

Скептически подняв чёрную бровь, Фэй прошла к зеркалу и приложила к себе подарок.

Отражение выглядело скучающим. Розовый отнюдь не красил Фэй, ещё больше подчёркивая нездоровую белизну её кожи и темноту волос, что плетьми лежали на плечах. Фэй выглядела на семнадцать, но глаза её были чересчур взрослыми.

«Её взгляд! Это взгляд убийцы!..» – помнится, кричала как-то мать.

Фэй швырнула платье в пыль и двинулась к окну. У дороги остановилась знакомая машина, мячиком выскочил бритоголовый старик. Доктор, опять к Офелии.