Буря Жнеца. Том 2

Набежавшая туча принесла с собой ледяной дождь, для этого времени года – поразительно холодный. Брол Хандар и его тисте эдур ехали сквозь него молча. На родине дожди совсем другие – мягкие, больше похожие на легкую водяную дымку. Здесь же ливень хлестал наотмашь: десяток-другой ударов сердца – и ты уже промок насквозь. Мы здесь чужие.

И не мы одни.

Время от времени им попадались странные каменные курганы, на которых были намалеваны белым жутковатые рожи, а в щелях между камней торчали необычные приношения – клочья волчьей шерсти, зубы, клыки неведомых животных, рога, покрытые затейливой резьбой. И все это принадлежало не оул’данам – шедшие с войском Биватт разведчики из местных уверяли, что никогда не видели ничего подобного.

Вероятно, какие-нибудь кочевники из бесплодных степей на востоке – однако когда Брол Хандар предположил это вслух, атри-преда лишь покачала головой. Она что-то знает. Очередной треклятый секрет.

Дождь прекратился, теперь они ехали под палящим и парящим солнцем, окутанные густым ароматом влажного мха.

Полоса утоптанной грязи оставалась справа. Приближаться было нежелательно, чтобы не окунуться в вонь навоза и человеческих испражнений, – запах, который для него теперь ассоциировался с отчаянием. Мы устраиваем тут свои войнушки, оставляя за собой лишь отвратительный аромат страданий и лишений. Разве нам тесно на этих огромных равнинах? Неужели от кого-то убудет, если мы попросту разойдемся восвояси? И положим конец всем этим раздорам из-за земель, которыми, Отец Тень не даст мне солгать, все равно никто не владеет. Обладание – игра, которую мы придумали для себя, но она ничего не значит для почвы и камней, для травы и для тех созданий, что бродят по равнине в жалких попытках выжить.

Сверху бьет молния. Попадает в дикого бхедерина, и тот едва не разлетается на куски, будто жизнь для него – слишком тяжкий груз.

Мир достаточно жесток сам по себе. Ему не нужна еще и наша, сознательная жестокость. Празднество собственной испорченности.

Навстречу галопом несся высланный вперед разведчик. Брол Хандар поднял руку, приказывая отряду остановиться. Молодой воин ловко осадил коня прямо перед ним:

– Наместник, они вышли на К’усон Тапи! Не стали его обходить – теперь они у нас в руках!

К’усон Тапи – это название сохранилось лишь на очень старых летерийских картах; сами слова были столь древними, что их смысл оказался безвозвратно утерян. Дно давно пересохшего внутреннего моря или огромного соляного озера. Совершенно плоское, ни одной возвышенности на целые лиги впереди – во всяком случае, если верить картам.

– И далеко до этого К’усон Тапи?

Разведчик поднял взгляд на небо, сощурился на солнце, уже сместившееся к западу.

– Мы будем там еще до заката.

– А оул’даны?

– Углубились почти на лигу от бывшей береговой линии, наместник. Там, куда они направляются, не растет никакая трава – их стадам теперь конец! И им самим – тоже.

– Дождь до К’усон Тапи уже докатился?

– Еще нет, но он движется в ту сторону. Глина сделается скользкой – они не смогут использовать против нас свои повозки.

Надо полагать, это относится и к коннице – с обеих сторон.

– Поезжай дальше к колонне и доложи обо всем атри-преде, – приказал Брол Хандар разведчику. – Мы будем ждать ее на берегу.

Отсалютовав по-летерийски – эдур, что помоложе, быстро переняли у них эту манеру, – разведчик пришпорил коня.

Что же ты такое творишь, Красная Маска?

Бóльшую часть дня атри-преда Биватт пыталась убедить себя, что увиденное – не более чем фокус утомленного, перегруженного сознания, свойство глаза выискивать знакомые формы там, где на самом деле ничего нет, и радостно подсовывать их трепещущему воображению. С первыми лучами рассвета она вышла из палатки и встала перед курганом – одной из череды загадочных конструкций, которые стали им попадаться по мере продвижения на восток. Демонические физиономии, нанесенные белой краской на относительно плоских поверхностях огромных валунов. Приношения в нишах и щелях между грубо наваленными камнями.