Бурный финиш

Мистера Текери окружила стайка женщин. Они наперебой стали поздравлять его, а я, взяв седло, отправился в весовую. Надо было переодеться для следующей скачки. На сей раз владельцем моей лошади был старый Земляничный Лист. Он не преминул заметить, что мне не к лицу участвовать в скачках три недели спустя после смерти отца, но, к счастью, не заменил меня другим жокеем. Дело в том, что он предпочитал обходиться без услуг жокеев-профессионалов, если только имел возможность бесплатно шпынять сыновей своих знакомых. Багор был его лучшей лошадью, и удовольствие от победы на нем с лихвой окупило бы все упреки и оскорбления, которые я получил от Земляничного Листа за проигрыши на прочих его скакунах. К несчастью, в тот день на Багра нашлась управа в виде жеребца из Ирландии, обошедшего его на полкорпуса, и я получил обычный нагоняй. Старый Земляничный Лист не умел проигрывать.

В конце концов, челтенхемские скачки прошли успешно, размышлял я, переодеваясь. Первое, второе, четвертое место, одно падение и один раз без призового места. Причем четвертое место в Золотом кубке! Очень даже неплохой результат! Вряд ли мне скоро удастся его улучшить.

Летчики ждали меня на улице. Мы посмотрели вместе последнюю скачку, и я предложил довезти их на моей машине до вокзала, чтобы они не опоздали на лондонский поезд, который был последним.

Благодаря расчетам бортинженера они выиграли и пребывали в отличном настроении.

– Теперь я понял, почему ты так любишь скачки, – сказал Патрик. – Отличный вид спорта. Я еще приду.

– Отлично, – сказал я, притормозив у станции. – Значит, завтра увидимся.

– Первая остановка – Милан, – усмехнулся Патрик.

– А мы опять в Аравию, – грустно молвил Кайл, закрывая дверцу.

Они поблагодарили меня и двинулись к вокзалу. Перед моей машиной оказался пешеход, и, пока я ждал, когда он пройдет, до меня донеслись слова бортинженера:

– С-странное д-дело... Даже забываешь, что он лорд.

Я тревожно поглядел в их сторону. Патрик обернулся, увидел выражение моего лица, понял, что я услышал эту реплику, и рассмеялся. В ответ я иронически улыбнулся и уехал, размышляя о том, что я очень ценю таких людей, как он, в обществе которых можно забыть о своем происхождении.

Глава 10

Огонь не может гореть без воздуха. Оказавшись в замкнутом пространстве, он быстро гаснет. Случившееся напоминало огонь в запертой комнате. Ничего не случилось бы, если бы я не принялся разыскивать Саймона. Но я вышел на его след, и словно распахнулась дверь, отчего огонь вспыхнул с новой силой.

В пятницу, на следующий день после розыгрыша Золотого кубка, стояла отличная погода. Метеосводка, вывешенная на стене офиса фирмы Патрика, предвещала ясное небо над всей Европой и область высокого давления над Францией. В ближайшие двадцать четыре часа никаких изменений не предвиделось. Кто-то похлопал меня по плечу – и я увидел, что это Патрик. Он подошел и стал вчитываться в метеосводку из-за моей спины.

– Тихий, спокойный полет, – сказал он. – Не погода, а конфетка.

– Опять этот допотопный «ДС-4», – сказал я, выглядывая из окна на самолет, стоявший на площадке.

– Надежный старый автобус.

– И страшно неудобный.

– Ты скоро вступишь в авиационный профсоюз, – улыбнулся Патрик, – и начнешь отстаивать наши права.

– Пролетарии всех стран, соединяйтесь! – согласился я.

Он осмотрел меня снизу доверху и сказал:

– Ты мне напоминаешь Фанни Креддок.

– Это еще кто?

– Женщина на телевидении, она готовит разные блюда в вечернем платье.

– А! – Я окинул взглядом свой аккуратный черный костюм, черный галстук, белую рубашку. Рядом со мной стояла сумка, без которой я теперь не летал, в ней были черный свитер с высоким воротом, в котором я работал, и плечики для костюма. Аккуратность – въедливая привычка, с ней нельзя расстаться просто так, даже когда она не особенно уместна. – Но и ты не неряха, – отозвался я.

В синей с золотом форме Патрик выглядел весьма внушительно, и его обычно добродушное лицо излучало уверенность. Прекрасно действует на нервных пассажиров, размышлял я. Врожденное убеждение, что, если строго придерживаться правил, все будет в порядке. Роковое заблуждение.

– Восемь туда, восемь обратно? – спросил меня Патрик.

– Туда восемь, обратно четыре. Все матки.

– Вот-вот ожеребятся?

– Надеюсь, не в самое ближайшее время.

– Будем надеяться. – Он стал обсуждать план полета с кем-то из представителей фирмы. – Ты, наверное, надеешься, что мы в Милане заночуем, а? – снова обратился он ко мне.

– Ну да.

– Все в твоих руках.

– Как это?

– Погрузи лошадей, потом потеряй документы на первую. Помнишь, Кайл рассказывал, что, когда они стали заново выгружать и загружать лошадей, лететь уже было поздно.

– Гениальная идея, – рассмеялся я. – Так и поступим.

Отворилась дверь, на пороге возник Ярдман, а с ним ворвалась волна холодного воздуха, какой бывает только утром в половине седьмого.

– Все готово? – спросил он, излучая бодрую утреннюю деловитость.

– Лошадей пока нет, – мягко отозвался я. – Еще не приехали.