Бурный финиш

– Вот и хорошо, – сказал я, имея в виду свои собственные проблемы. – Вы не забудете спросить их насчет Саймона?

– Саймона?

– Ну да, насчет Саймона Серла.

– Ах да, Серл. Разумеется, мой мальчик, спрошу.

Из служебной двери вышел Патрик, поздоровался с Габриэллой через головы покупателей и подошел к нам.

– Выпить не желаете? – спросил его Ярдман, указывая на свой стакан.

Он лишь хотел проявить учтивость, но Патрик возмущенно фыркнул:

– Нет, конечно.

– Почему?

– Я думал, вы знаете. Нам запрещается летать, если хотя бы за восемь часов до этого мы принимали алкоголь.

– Восемь часов? – удивленно протянул Ярдман.

– Да, а после хорошей вечеринки – сутки, лучше двое.

– Я этого не знал, – растерянно произнес Ярдман.

– Распоряжение министерства авиации, – пояснил Патрик. – А вот кофе выпью.

Когда официантка принесла кофе, он бросил туда четыре кусочка сахара и стал мешать кофе ложечкой.

– Мне вчера понравилось на скачках, – сказал он, улыбаясь одними янтарными глазами. – Я опять пойду. Ты когда скачешь в следующий раз?

– Завтра.

– Тогда не выберусь. А когда еще?

Я посмотрел на Ярдмана и сказал:

– Это зависит от того, когда у меня командировки.

– Вчера я ездил в Челтенхем, – обратился Патрик к Ярдману с присущей ему открытостью, – и представляете, наш Генри пришел четвертым в Золотом кубке. Очень интересное зрелище!

– Так вы хорошо знакомы? – спросил Ярдман.

Его глубоко посаженные глаза не были видны за стеклами очков. Косо проникавшие лучи солнца высвечивали каждое пятнышко на его желтоватых щеках. Я по-прежнему не испытывал к нему никаких определенных чувств: ни привязанности, ни неприязни. Работать с ним было просто, он вел себя достаточно дружелюбно, но оставался для меня загадкой.

– Да, мы знакомы, – сказал Патрик. – Мы познакомились в одном из полетов.

– Понятно.

К нам подошла Габриэлла. Поверх темного форменного платья она надела замшевое пальто. На ногах у нее были черные лакированные туфли без каблуков, а в руке сумочка. Аккуратная, собранная, самостоятельная девушка, почти красавица, которая относилась к работе всерьез, а к мужчинам – как к развлечению.

Когда она подошла, я встал и, пытаясь подавить странное чувство гордости, представил ее Ярдману. Он вежливо улыбнулся и заговорил с ней по-итальянски, что стало для меня сюрпризом.

Патрик начал переводить, шепча мне в ухо:

– Он говорит, что был в Италии во время войны, – что с его стороны бестактно, потому что ее дед погиб, отражая наступление союзников в Сицилии.

– Тогда ее еще не было на свете, – возразил я.

– Верно, – улыбнулся Патрик. – Впрочем, она настроена к Англии вполне дружески.

– Мисс Барзини сказала мне, что вы везете ее в Милан на ленч, – сказал мне Ярдман.

– Если вы не возражаете, – отозвался я. – Я вернусь к половине третьего, когда прибудут матки.

– Я ничего не имею против, – кротко отозвался он. – А куда вы хотите поехать?

– "Тратториа Романа", – быстро отозвался я. Именно там мы с Патриком и Габриэллой обедали в первый вечер.

– Отлично, а то я очень проголодалась, – сказала Габриэлла, пожала руку Ярдману и помахала рукой Патрику: – Ариведерчи!

Мы пошли по залу, держась за руки. Я обернулся один раз. Патрик и Ярдман смотрели нам вслед. Оба они улыбались.

Глава 11

Когда дело дошло до еды, ни у одного из нас не оказалось аппетита. Мы кое-как доели лазанью и стали пить кофе. Нам нужно было только находиться рядом. Мы мало говорили, но, видно прочитав мои непристойные мысли, Габриэлла сказала вдруг, что мы не можем поехать к ее сестре, потому что она дома и несколько ее детей тоже.

– Этого-то я и боялся, – криво улыбнулся я.

– Придется все отложить до следующего раза.

– Увы! – Мы оба одновременно вздохнули и рассмеялись.

Чуть позже, попивая горячий кофе, Габриэлла спросила:

– А сколько таблеток было во флаконе, который ты послал мне с Саймоном Серлом?

– Не знаю. Я не считал, но флакон был на три четверти полон.

– Мне тоже так показалось, – сказала Габриэлла со вздохом. – Мне вчера позвонила жена булочника и попросила достать еще. Она сказала, что дно флакона было набито бумагой, но мне кажется, она просто раздала таблетки подругам, а теперь жалеет.

– Никакой бумаги во флаконе не было. Только вата сверху.

– Я тоже так подумала, – Габриэлла горестно поморщилась. – Лучше бы она сразу сказала мне правду.

Я резко поднялся и сказал:

– Пошли. Оставь кофе.

– В чем дело? – удивилась Габриэлла.

– Я хочу взглянуть на флакон.

– Да она же наверняка его выбросила, – удивленно сказала Габриэлла.

– Надеюсь, что она все-таки этого не сделала, – сказал я, быстро расплачиваясь. – Если во флаконе оказалась бумага, то положить ее туда мог только Саймон.

– Да? Ты думаешь, это серьезно?

– Он полагал, что таблетки для тебя. Он не предполагал, что они предназначены кому-то еще. И я забыл напомнить ему, что ты не понимаешь по-английски. Может, он решил так: когда у тебя кончатся таблетки, ты увидишь бумагу и прочитаешь, что там написано. Не знаю. Так или иначе, надо ее найти. Это след Саймона.