Бурный финиш

Четыре тысячи футов. Я выровнял самолет и пошел на этой высоте, пытаясь углядеть в черноте внизу море. Усталость надвигалась, словно прилив, в этой волне легко было утонуть. Напрасно я принимал кодеин. Похоже, от него-то вся сонливость. Правда, я часто принимал его после падений на скачках и не замечал такого эффекта. Но тогда я находился на земле и у меня была лишь одна забота – скорее поправиться.

Вот оно, море. Легкая перемена в оттенке и блики лунного света на черной поверхности подтвердили мою правоту. Я свернул чуть вправо. Курс – восток-юго-восток. Похоже, я и впрямь оказался на северо-восточном побережье Франции. Но теперь я уж не заблужусь.

Там были маяки. Самый крупный в Гавре. Его пропустить невозможно. Он будет работать и в пять утра. Тогда надо брать на север, и я в Англии. Да, но куда именно на север?! Вряд ли можно доверять той карте, что сложилась у меня в голове. Если прямо на север, то я окажусь над Лондоном, а это хуже, чем над Парижем. Рассветет не раньше шести. Вчера солнце взошло в шесть сорок пять.

Огни Гавра оказались впереди, потом сзади, а я еще не принял решения. Я слишком мешкаю, медленно думал я. Если так пойдет дальше, я не сяду.

Береговая линия повернула на север, я тоже. Пять двадцать пять. С горючим пока еще не так плохо. Но надо решать, где я буду садиться. Пока не поздно.

В небе чуть посветлело. С удивлением я обнаружил, что береговая линия просматривается лучше. Море посерело.

Если я полечу прямо, то скоро окажусь над Кале. До рассвета. Где-то в Кенте есть аэродромы Лимне, Лидд и Манстон. Где-то… Голова работала еле-еле.

Я летел над французским побережьем, пока не понял, что залетел слишком далеко. Я перестал следить за компасом, и оказалось, что я лечу чуть ли не на восток. Этот маяк я уже пролетал. Маяк, мигающий с интервалом пять секунд. Это, похоже, Грине. Я пролетел Кале. Скоро Бельгия. Пора решаться.

Вскоре покажется какой-нибудь аэропорт. Но в Бельгии я садиться не стану: слишком долго все объяснять. Нет, лечу в Кент.

Решение оказалось очень простым. Полечу туда, где мне все знакомо. В Фенланд. Днем бы я нашел его безошибочно и мне не пришлось бы кружить над аэродромом. Да и знакомые места позволят забыть усталость. Аэроклуб пользовался травяными взлетно-посадочными полосами, для «ДС-4» они не годились, но в свое время там была военная база, и бетонные полосы для бомбардировщиков по-прежнему существовали. Конечно, за ними особенно не ухаживали, и сквозь трещины в плитах росла трава, но полосы были отмечены белым крестом – международный знак того, что в случае крайней необходимости посадка возможна.

Туман в голове рассеялся. Я повернул налево к Северному морю и лишь через пять минут вспомнил о горючем.

Ожоги горели, и я совсем пал духом. Ну разве мне посадить эту махину? Я же любитель. Во всем любитель – как и в скачках. Я ничего не добился в жизни, и мне не построить свой прочный мир. Как говорил Саймон, не всю же жизнь возить туда-сюда лошадей. Теперь, когда фирмы Ярдмана не будет, я вряд ли стану подыскивать себе похожее занятие…

Я настолько устал, что, решившись лететь в Фенланд, уже не мог усомниться в правильности решения. Горючего могло не хватить на такой долгий путь. А безопасность в воздухе зависит от осторожности. В Фенланде посадка будет сложной, и если я не дотяну хотя бы пять миль, то сожалеть будет поздно.

Небо стало окрашиваться розовым, а море сделалось жемчужно-серым. На горизонте клубились облака – от серо-синих до серебристых. Мне всегда казалось, что предрассветный час целителен, как сон. Но сейчас все было иначе. В глазах я ощущал резь, руки и ноги начинали дрожать от малейшего усилия. Да и действие кодеина прекратилось.

Впереди и слева серо-синим пятном вырисовывались очертания Восточной Англии. Надо обогнуть ее и зайти со стороны залива Уош.

Вдруг перед самолетом прямо по курсу мелькнула быстрая черная тень, и у меня замерло сердце. Истребитель! Реактивный истребитель! Второй просвистел подо мной, и «ДС-4» зашатало от встречной воздушной волны. Затем оба они развернулись и понеслись мне навстречу, едва не касаясь друг друга крыльями. Опытные летчики, умеющие летать дуэтом. И настроенные недружелюбно. Они промчались надо мной в ста ярдах, как мне показалось, со сверхзвуковой скоростью. Для них я, наверное, почти стоял на месте. Для меня их маневры могли оказаться роковыми.

Не мог же разыскать меня Ярдман, лихорадочно думал я. Нет, слишком уж извилистым маршрутом я летел. Нет, они не могли следовать за мной, не могли догадаться, что я полечу через Северное море. Это не Ярдман. Но кто?

Я еще раз взглянул вниз и влево на Восточную Англию и не знал, смеяться или плакать от страха. Ведь Восточная Англия напичкана базами американских ВВС. Они поймали радаром странный самолет, не отвечающий на радиозапросы, и послали ребят разобраться. А те увидели загадочный самолет без опознавательных знаков, от которого не приходилось ждать ничего доброго. Этот самолет явно летел с враждебными намерениями.