Bushi-Do: Ронин

— Разрешите представиться, граф. Хаттори Леон.

Учтивость и вежливость превыше всего. Даже смертельного врага надо приветствовать вежливо. И это не признак двуличия, как считают многие, скорее признак хорошего воспитания.

— Полно, юноша, полно. Довольно чинов и титулов, я сказал. Меня зовут Максимилиан. Друг моего сына — друг семьи и вполне может обращаться ко мне только по имени. Это тебя устроит, Леон? — довольно просто перешёл на «ты» граф, взъерошив причёску своего отпрыска с истинно отеческим теплом.

— Более чем, граф. — тактично отозвался я, продолжая соблюдать приличия. — Ваш сын — отличный товарищ и хороший друг. Думаю, в этом есть и Ваша заслуга.

— Наши дети — это наше отражение. Воспитание Алексея не могло полностью проходить с моим участием, к моему вящему сожалению, однако наследственность и мои скромные, по мере возможности, усилия, привели именно к этому результату…

Свою речь граф сопровождал искренней и обаятельной улыбкой, не слишком бурной и вполне уместной жестикуляцией. Взгляд со стороны не выдавал в нём гордого потомка пусть и не самого старого, но уважаемого рода так называемых «боярских детей» — его далёкие предки служили князьям Рарогам простыми дружинниками, даже не элитой, но верной и доброй службой заполучили право на возвышение. Солидный и харизматичный бизнесмен, руководитель высшего звена, но никак не высокомерный и благородный аристократ.

— … иногда он, к сожалению, вынуждает моё сердце испытывать муки переживаний. Как, например, сегодня. Мне он точно ничего не скажет, может ты меня просветишь, Леон? В чём причина его столь болезненного и затрапезного вида?

Вопрос был, так сказать, точно в яблочко. Алексей даже бровью не повел, ничем не выдавая себя, но сделал заметный только мне жест правой рукой. Врать мне не нравилось никогда, но разве можно назвать спасение друга ложью?

— Дядя Максимилиан… — дабы обеспечить успех, я сразу зашёл с козырей. — Это последствия работы его доброго сердца.

Удивление графа, заметно подобревшего и засиявшего от столь тёплого обращения с моей стороны, ознаменовало успех половины задумки. Оставалось только задействовать вторую часть.

— Алексей помогает мне с учёбой и тренировками, тянет на себе лямку обязанностей старосты и сам успевает учиться. Как вы можете заметить, мы с ним оба в не самом лучшем виде. Конец года, подготовка к зачётам и прочее…

Мысленные аплодисменты от Лёхи проступили на его лице в виде благодарной улыбки. Граф всё же что-то почуял, но не стал копаться в причинах и следствиях, только проявил ожидаемый интерес, который окончательно увёл его с верного пути:

— Помогает по учёбе? Но, Леон, ты выглядишь довольно сообразительным малым. Как же так? — немного обескураженно спросил он, адресуя мне недоуменный взгляд и поворачиваясь к сыну за разъяснениями.

— Пап, Леон — иностранный студент. Другая программа, языковой барьер, сложный жизненный период… Есть нюансы, как и везде. Впрочем, мы уже практически ликвидировали его отставание. — затараторил Алексей и за руку потащил отца к дивану. — Он ведь японец, потомственный аристо в хрен знает каком поколении…

— О, как интересно вы тут живёте!!! Вы должны непременно мне рассказать эту увлекательную историю. — немедленно заявил граф, устраиваясь на диване поудобнее. — Сынок, надеюсь, ты хотя бы кофе отцу приготовишь?

Взаимоотношения бастарда и его отца ничем не напоминали подобные примеры, несколько раз фигурировавшие у меня на глазах в Японии. Причина этого крылась в том, что Алексей был рождён в любви и тайне. Его мать, Оксана Соколова, не захотела сообщать графу о своей беременности и, первые три года тот вообще не подозревал, что у него есть ребёнок. За это время он успел связать себя узами династического брака, обзавестись наследником и только после этого, совершенно случайно узнал о существовании Алексея.

Сын простолюдинки мог вызвать вполне ожидаемый переполох среди потомков графа — наследник определялся либо старшинством, либо соревновательным принципом, по достижению младшим из претендентов восемнадцати лет: объективно учитывались способности, таланты и достижения всех потенциальных преемников. Оксана отказалась подавать документы на признание Алексея законным ребёнком, граф, скрепя сердце, согласился и… спустя девять лет грянула буря — раскрылся потенциал моего друга, предрекавший ему ранг Виртуоза. Все эти перипетии мне однажды рассказал сам Лёха — с юмором, немного печально и беззаботно. В итоге всё решилось абсолютно безболезненно — к 18 годам и окончанию учёбы мой друг вполне официально получал Герб независимого и Свободного Рода, дабы пресечь все кривотолки и шёпотки за спинами.

— Рассказывать особо и нечего, дядя Максимилиан. Хотя…

Глава 17