Бык в западне

Понятно, такого названия на киоске никогда не было, кто ж такое выставит на обозрение? Но в народе киоск, сразу облюбованный бомжами, называли именно так. Во-первых, потому, что киоск расположен в центре города и рядом много других богатых киосков. Хочешь, бери пиво А хочешь, бери водку «Алтай». А хочешь, бери французский коньяк «Наполеон». А во- вторых, потому, что если не хочешь брать пиво, или дорогую водку, или французский коньяк, то бери в «Альтернативных напитках» самую дешевую самопальную водку. Семь тысяч банка. Из-под полы, конечно. Напитки в «Альтернативных» всегда были так дешевы, что обходились бомжам чуть ли не даром. Что, в самом деле, семь тысяч? Раз плюнуть. Правда и травануться можно. Выпивка вообще опасное дело.

Груня, например, никогда не слышал, чтобы какой- нибудь известный ученый, скажем, действительный член Сибирского отделения Российской Академии наук или даже просто член-корреспондент этой Академии, после совместного распития спиртных напитков жестоко избил пустой бутылкой из чисто хулиганских побуждений своего другого ученого коллегу. А вот закоренелый бомж по кличке Моторный недавно во время совместного распития умудрился до смерти убить паскуду-подружку Катьку. Правда, по делу. Эта паскуда

Катька все время пыталась сделать глоток чекушку все-таки приобрел Моторный.

Так что альтернатива налицо. Или пей, как принято, по правилам, или получай по морде

Груне нравилось, что главный удар, нанесенный коренелым бомжом Моторным этой распутной, мавшей пить не по правилам паскуде Катьке, назывался по-научному точно пролом свода Не ры-мухры!

Постанывая, поругиваясь, матерясь, смаркиваясь, оборачиваясь, не ним сезону прыткий заяц, чувствуя наконец углубился в лесополосу. И остановился. что-то такое почувствовал. Ну, вот что-то не так!

Вот все вроде одно к трава сухая, немятая, и воздух чистый, аж и даже птички-паскуды

так. Ой, не так. Например,

Груня сразу понял, весь в листве, только снизу так. Не походил тополь на дерево.

Снизу веток нет метра на а выше, жено, нормальные ветви внимательно присмотреться, так тополь вообще напоминал сейчас не дерево, а как бы века. Почти в полный рост…

Притаившись в траве, принюхиваясь одуряющему аромату, Груня решил про себя, что пьяный человек дет. Очень уж неудобно так стоять. Рано или так, человек упадет, устанет. Даже если

вый. Значит, человека, обнимающего дерево, сил, а тогда следует бежать от него подальше, Груня, или же этот человек привязан к

А тогда чего же бежать? Груня внимательно осмотрелся. Куда спешить? Не обратно ж к Олигофрену.

Тихо лежал траве, осматривался, машинально попопавшую зубы травинку. Прислушивался. Прикидывал. Вроде нет никого вокруг. Ни там, ни там. И машин близко ни далеко не видно.

нет никого кроме него, дерево. Вроде нет Даже ветерок стих. Есть ровная полянка, уютно окруженная тополями и березами. И странный человек, которому обняв дерево.

на полянке примята, отметил про автомобиль колею выдавил. Но так, чтобы виднелись драки или насилия, всем

убедившись в том, что ни на ни нее, ни дальше в действительно Груня нерешительно встал и, к дереву. Что-то подсказывало Груне, не зря.

Груне, что сейчас, вот прямо пруха. А настоящая пруха не

найти!

Груня мелкими шажками, осторожно оглядыприслушиваясь. Он уже не сплевывал и не сморОн каким-либо излишним шумом спугОбидно спугнуть пруху, когда она сама пошла. Ведь большой настоящей крупной прухе Груня мечтал жизнь.

Эй! наконец негромко окликнул он прижавдереву человека. Эй, ты!.. Ты чего тут? — И, опять позвал: — Эй!.

Человек не откликнулся.

Вот паскудник! удивился Груня.

Теперь он ясно видел, что неизвестный человек действительно стоял не просто так, не сам по себе.

Неизвестный человек накрепко был прикручен к тополю белым капроновым фалом. Голова привязанного к дереву человека была низко склонена на грудь, на плече нелепо, как сломанное крыло, топорщился черный расстегнутый пиджак, наверное, с пиджака сорвали пуговицы. И белая рубашка на груди неизвестного человека была разодрана, будто человека не один раз хватали за грудки. И неприятно белело сквозь прорехи голое незагорелое тело, кое-где покрытое царапинами и порезами.

Да не человек это, вдруг понял Груня, уже по-настоящему предчувствуя пруху. Никакой не человек.