Быль беспредела, или Синдром Николая II

Подполковник Волков был уволен в запас. Встал вопрос: кого назначать новым командиром группы. Никто как-то не проявил особого желания, чего раньше никогда не отмечалось. И командиром группы был назначен Куманин, хотя его кандидатура как бы не рассматривалась вследствие недостатка опыта и низкого воинского звания.

«Опыт – дело наживное, – решило начальство, – а звание – поправимое». И Куманин стал майором.

После этого он начал лично присутствовать на инструктажах, которые проводил с командирами подразделений куратор от ЦК КПСС. Куратор разъяснил, что на данном этапе следует прекратить аресты монархистов, воздержаться от проведения обысков (по крайне мере, официальных), открытые уголовные дела закрыть, и впредь до особого распоряжения ограничиться профилактическими мероприятиями.

Профилактические беседы для настоящего чекиста – пустое времяпрепровождение.

– Вы будете отрицать, – спросил Куманина один из профилактируемых граждан, – что Петр Александрович Столыпин был величайшим русским государственным деятелем?

– Он был прежде всего не Александровичем, а Аркадьевичем, – поправил Куманин.

Это явилось для профилактируемого таким откровением, что беседу пришлось закончить.

Какое-то время группа Куманина просто ничего не делала, приводила в порядок накопившиеся документы, актируя конфискат. Куманин решил заодно актировать (т.е. списать в кочегарку) и книги, которыми были забиты уже два несгораемых шкафа. «Процессы прекратились, и на кой ляд все эти книги занимают место?» Он написал соответствующее представление, приложил акт, где, как положено, перечислил все единицы хранения, и пошел визировать эти документы у заместителя начальника отдела «А» полковника Кудрявцева.

– Да ты что, Сережа? Сдурел? – поинтересовался полковник, просмотрев «единицы хранения». – Ни в коем случае. Это тебе не Солженицын с Авторхановым. Это же уникальные вещи. Мы их вскоре в «ленинку» передадим с оркестром и телевидением. Документы он вернул, но один экземпляр акта все же оставил у себя.

Как-то к Куманину в внеурочное время пожаловал инструктор идеологического отдела ЦК. Сергей Степанович, сидя у себя в кабинете, пытался, отчаянно мучаясь, составить очередной ежемесячный отчет о проделанной его подразделением «работе». Приходилось попотеть, придумывая всяческие «подвиги» группы, фактически же все они только фиксировали деятельность различных монархических, промонархических и псевдомонархических неформальных организаций, которые в последнее время плодились, как кролики.

Инструктор ЦК, худощавый, светловолосый, с большими залысинами, мужчина лет пятидесяти, был серьезно сосредоточен.

– Товарищ Куманин, – начал он, – на данном этапе центр борьбы за социализм перемещается.

В разговорах с кураторами и инструкторами ЦК КПСС главное было – не задавать никаких вопросов, а только слушать, всем своим видом демонстрируя и полное одобрение, и полное понимание. Поэтому Куманин не стал выяснять, куда именно переместился «центр борьбы за социализм» а продолжал внимательно слушать. Оказалось, что с началом декларированной Горбачевым эпохи гласности партия стала подвергаться нападкам как слева, так и справа, и обвиняться во всех смертных грехах.

– Все, кому КПСС доверила служить в ее боевых отрядах, прежде всего в КГБ, должны защищать партию, – продолжал инструктор.

С. Куманин всем своим видом дал понять, что на своем участке он никогда не даст своим подопечным монархистам нападать на партию, даже если для этого потребуется круглосуточно проводить с ними профилактические беседы. И тут мысли, которые неотвязно преследовали Куманина, вырвались и он произнес: «Далеко уехать на одних профилактических беседах нельзя, брать надо и сажать!».

– Я с вами полностью согласен, товарищ Куманин, – вытирая лоб платком, сказал инструктор ЦК, – но, к сожалению, решаем не мы, а политбюро. И партийная дисциплина обязывает нас…

Куманин успокоил инструктора, заверив, что он высказал свое мнение исключительно в рамках партийного демократического централизма.

– Есть мнение, – продолжал инструктор, – что на нынешнем этапе партия должна взять под свой контроль многие общественные процессы, начавшиеся в нашей стране после того, как ЦК и Политбюро взяли курс на перестройку и гласность….

При последних словах инструктор поморщился, как от зубной боли.

– И не только взять эти процессы под свой контроль, – развивал свою мысль инструктор, – но и повлиять на них в русле партийной политики. Это касается и того участка работы, за который несете ответственность вы, товарищ Куманин и возглавляемое вами подразделение.

Куманин внимательно слушал. Между КГБ и ЦК КПСС давно уже сложились отношения, которые вполне можно было назвать ритуальными.