Читаем Быль беспредела, или Синдром Николая II полностью

Куманин вспомнил, как, еще будучи лейтенантом, водил под видом экскурсовода делегацию левых депутатов французского парламента по музею В. И. Ленина. Депутатам было откровенно скучно, хотя они из вежливости пытались скрыть это и терпеливо слушали его рассказ о невероятных мытарствах вождя мирового пролетариата по царским тюрьмам и ссылкам, где он был вынужден мастерить из хлеба шахматы, а из молока — симпатические чернила и страшно возмущался, не получив от «махрового реакционера» иркутского генерал-губернатора молочного поросенка за счет казны к очередному православному празднику. Но зато как они загалдели, когда, выйдя на площадь, увидели купола собора Василия Блаженного, как закидали Куманина вопросами (в музее не задали ни одного). Кто и когда построил столь великолепный собор, можно ли осмотреть его убранство изнутри, кто его настоятель, когда в нем служба? Куманин, слегка растерявшись, отвечал, как мог, а потом объявил, что в настоящее время собор находится на реставрации и службы в нем временно отменены. Себя же он поймал на мысли, что не знает создателя этого чуда архитектуры. Дома полез в Большую Советскую энциклопедию, но там не нашел ничего. Человек он был упорный, поэтому разыскал в библиотеке Советскую историческую энциклопедию и выяснил, что собор был построен в 1555-1560 годы в ознаменование присоединения Казанского ханства к Московскому государству. Строили собор мастера Барма и Постник, которых приказал после завершения строительства ослепить благодарный царь Иоанн Васильевич Грозный. Царь так восхитился шедевром, что испугался, как бы мастера еще где такое чудо не воздвигли, и принял «меры». МГИМО, который в свое время заканчивал Куманин, помимо всего прочего, давал своим питомцам историческое образование в объеме университета. В те же дни Куманин, может быть, впервые задумался, что он знает из истории собственной страны. Он мог назвать даты партийных съездов, партконференций, пленумов, кующих Генеральную линию партии. Период нэпа, героические годы первых пятилеток, Великая Отечественная война, великая ракетно-космическая эпоха, завершение которой должно совпасть по времени с окончательной и полной победой коммунизма во все мире. Все, но это все после 1917-го года? А до? Четыреста лет татаро-монгольского ига, создание государства Московского, реформы Петра, нашествие Наполеона, Бородино, Пушкин, декабристы, Герцен, а дальше сплошная борьба с самодержавием вплоть до победы Великой Октябрьской революции. История России оставалась туманной, в памяти всплывали фразы, как из Устава караульной службы. Восстание Степана Разина, восстание Емельяна Пугачева, суд над Радищевым. Декабристы, Пушкин и Лермонтов, а затем чередой шли народники, народовольцы, эсеры, меньшевики и большевики-триумфаторы. А что он знает, скажем, о царствовании Алексея Михайловича, или Екатерины II, или Николая I? Что он знает о человеке, могилу которого ему приказано отыскать, и от которого странным образом зависит его дальнейшая служба?

Ровным счетом ничего, хотя в его сейфах хранится, наверное, больше фотографий последнего царя, конфискованных при проведении различных обысков, чем в некоторых государственных архивах, если они там вообще сохранились. Николай II еще ребенком на руках у матери, юноша во флотской форме, фотография императора с женой и детьми, с различными государственными деятелями (в подавляющем большинстве ему неизвестными), с послами, с генералами, в могилевской ставке, в Царском Селе и, наконец, в Тобольске. Сергей никак не мог вспомнить, были ли какие-нибудь фотоснимки екатеринбургского периода или нет?

Итак, он должен был признать, что он ничего не знает ни о личности последнего царя, ни о его судьбе.

Правда, главной задачей их деятельности была компрометация не столько последнего Романова, сколько монархического движения в стране, дезинтеграция его как единого целого, пресечение объединительных тенденций и внутри СССР, и с монархическими организациями Запада.

Без ложной скромности можно сказать, что он, Куманин, и его подразделение блестяще справилось с возложенными задачами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Русский крест
Русский крест

Аннотация издательства: Роман о последнем этапе гражданской войны, о врангелевском Крыме. В марте 1920 г. генерала Деникина сменил генерал Врангель. Оказалась в Крыму вместе с беженцами и армией и вдова казачьего офицера Нина Григорова. Она организует в Крыму торговый кооператив, начинает торговлю пшеницей. Перемены в Крыму коснулись многих сторон жизни. На фоне реформ впечатляюще выглядели и военные успехи. Была занята вся Северная Таврия. Но в ноябре белые покидают Крым. Нина и ее помощники оказываются в Турции, в Галлиполи. Здесь пишется новая страница русской трагедии. Люди настолько деморализованы, что не хотят жить. Только решительные меры генерала Кутепова позволяют обессиленным полкам обжить пустынный берег Дарданелл. В романе показан удивительный российский опыт, объединивший в один год и реформы и катастрофу и возрождение под жестокой военной рукой диктатуры. В романе действуют персонажи романа "Пепелище" Это делает оба романа частями дилогии.

Святослав Юрьевич Рыбас

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное