Быль беспредела, или Синдром Николая II

— Диссертацию пишете? — поинтересовался он, ознакомившись с куманинскими предписаниями. — Если пишете, то должен вас разочаровать. У нас, дорогой мой, хранятся документы только после 1954 года. А все, что было раньше, в другом месте. Вам надо ехать на Калужское шоссе к окружной дороге. Там все документы более раннего периода, хотя там главным образом документы СМЕРШа времен войны собраны. А по интересующему вас вопросу лучше в обычных исторических архивах что-нибудь поискать. Недавно вот по телевизору выступал какой-то писатель. Так он все для своей книги накопал в университетской библиотеке.

— У меня несколько другая задача, — пояснил Куманин, — поэтому…

— Я понимаю, — сказал старичок, — но хочу вам сказать честно, здесь вы ничего не найдете. Не у нас надо искать, не в нашем ведомстве. Люди в Екатеринбурге, что занимались царем и его семьей, по большому счету, даже не были чекистами, если подходить к этому вопросу формально. Они представляли местные советы. Потом, многое хранилось в архивах НКВД. Позже, в 1941 году, когда наркомат разделили, все передали в архив МВД. Да и то я в этом сильно сомневаюсь. Повторяю, что те люди в Екатеринбурге не принадлежали к нашему ведомству. Если выражаться современным языком, они были прямыми представителями высшего партийного руководства страны. Скорее, интересующие вас материалы нужно искать в партийных архивах.

По фразе «занимались царем и его семьей» в старичке сразу угадывался бывший прокурор военных трибуналов СМЕРШа, занимавшийся в своей жизни не одной тысячей людей, а ныне направленный доживать в архивную пыль.

Калужское шоссе дрожало от грохота многотонных грузовиков, мчавшихся на фоне каких-то незавершенных строек, и кранов, застывших в различных позах, как окаменевшие доисторические чудовища. Стояла страшная жара, особенно остро ощущаемая из-за поднятой машинами пыли. Филиал архива КГБ размещался в приземистом двухэтажном здании, окруженном высоким (почти вровень с крышей) глухим бетонным забором с железными воротами, украшенными красными звездами военного ведомства. В наглухо закрытую дверь проходной был вмурован звонок, выставивший на свет божий малюсенькую кнопку. Вытирая платком вспотевшее лицо, Куманин на эту кнопочку и нажал. Нажимать пришлось еще раз пять, прежде чем в дверях открылось маленькое окошко, которого Куманин не заметил, а в нем показалось сурово-красное недовольное лицо караульного прапорщика. Он молчал, но его лицо как бы выражало: «Ну, чего трезвонишь? Чего надо?». Куманин показал свое удостоверение. С тем же выражением на лице прапорщик открыл дверь, впустил Сергея в проходную, оттуда ввел в боковую комнатку, где стояли стол и пара стульев-ветеранов, попросил подождать, буркнув: «Вообще-то у нас обед», — и пошел, видимо, кому-то звонить.

На обшарпанном столе лежало несколько номеров газеты «Правда» и «Красная Звезда» за позапрошлый месяц. Все они были заполнены сообщениями о предстоящем выводе советских войск из Афганистана. Куманин по ассоциации вспомнил, что давно не получал никаких вестей от брата, а у отца вчера не спросил, увлекшись совершенно пустым разговором за вечерним чаем.

Примерно минут через сорок появился какой-то старший лейтенант, извинился: «У нас обед», внимательно просмотрел все документы Куманина.

— Документы оформлены неправильно, товарищ майор, — сказал он. — Сегодня я вас пропущу, но вы в Управлении оформите специальное отношение именно на наш архив с полным указанием перечня интересующих вас проблем. Отношение должны подписать один из зампредов и начальник Управления. К нему должна быть приложена справка о вашем допуске. У нас есть приказ зампреда Глушко об ужесточении допуска к документам государственной важности даже для действующих сотрудников.

Затем офицер повел Куманина в административное здание, где тот должен подняться на второй этаж в комнату 205.

В здании, как и положено в архиве, царила склепная тишина, нарушаемая только отдаленным стрекотанием пишущей машинки.

На дверях комнаты 205 висела табличка «Зам. начальника по науке полковник Науменко М. Т.». Некоторыми архивами управляют директора, а некоторыми — начальники. Системы нет.

Полковник Науменко, несмотря на жару, был одет в хорошо сшитый костюм при галстуке. Чувствовалась выучка середины 70-х годов, когда отсутствие галстука у любого сотрудника рассматривалось как крупное дисциплинарное нарушение.

— Входите, майор, — поприветствовал он Куманина. — Садитесь. Мне уже докладывали с КП. Чем можем быть полезны?

Куманин кратко изложил суть поставленной перед ним задачи.

— У нас ничего нет, — сказал зам. по науке, — и никогда не было, смею вас уверить. К нам уже обращались по этому вопросу несколько человек, правда, не имеющих допуска. Но когда начал возрождаться интерес к этим событиям, я дал указание сотрудникам просмотреть описи дел, поскольку предполагал, что вопросом могут заинтересоваться и в центральном аппарате. Так вот, у нас на хранении оказались только материалы следственного дела по поиску так называемых царских сокровищ. Вы в курсе дела?