Было — не было

Слов нет, ничегонеделание тоже имеет свои положительные стороны. Но сколько же можно!

Глядя на него, запрыгал и Борик. Екатерина Андреевна, очень занятая на работе, махнула на него рукой, и он с каждым днем все больше и больше становился похожим на Гешку, перенимая его словечки, манеру разговаривать и даже походку.

Пошли втроем: папа, Гешка и Борик. Правда, папе не совсем понравилось, что Борик увязался вслед за ними, он хотел вернуть его домой, но Гешка так энергично стал просить за своего механического приятеля, что папе пришлось уступить.

Борик весь сиял, благодарно улыбаясь Гешке.

Гешка тоже был доволен. На всякий пожарный случай он подготовил хитроумный план, в котором Борику отводилась немаловажная роль.

Кто будет его экзаменовать? Одни пала? Или еще и другие учителя?

На эти тревожные вопросы Гешка получил ответ, когда они, уже в здании школы, вошли в просторную комнату, целую стену которой занимал серый шкаф со множеством отверстий. Посреди комнаты было небольшое возвышение со столиком, похожее на пульт дирижера.

— Борик, включи, пожалуйста, — попросил папа.

Щелкнул выключатель. В отверстиях шкафа суетливо забегали, замелькали разноцветные огоньки.

— Нравится? — спросил папа.

— Ничего, — сдержанно ответил Гешка, наблюдая за веселой игрой огоньков. — А что это такое?

— Не догадываешься? — папа улыбался.

И тут Гешку осенило.

— Знаю! Знаю! — обрадованно крикнул он. — Это и есть ваша учительская самозазубривающая машина. Какая большая! У племяшки куда меньше. Та, наверное, только для школьников, да?

Он хотел подойти поближе, чтобы разглядеть, где у машины отверстие для вкладывания сочинений, но, услышав смех, обернулся. Смеялся папа, смеялся Борик. Смеялся, казалось, и сам серый шкаф, внутри которого что-то фыркало и шипело.

— Самозазубривающая? — переспросил папа, все еще смеясь. — Вот придумал! Таких машин, Геша, ни у кого нет, ни у учителей, ни у учеников.

Гешка расстроился.

— Нет? Еще не сумели придумать?

— Не захотели придумать. Зачем? Люди должны учить сами. Если человек будет знать меньше машины, то ведь тогда она может стать главнее человека.

— А что же это такое? — Гешка показал головой на шкаф, подмигивающий ему сотней огоньков.

— Это СМЭХ, — ответил папа. — Скоростной механический экзаменатор системы Харитонова.

— Харитонова? — весело переспросил Гешка. — Уж не Дениски ли Харитонова? — и засмеялся.

Был у них в классе такой спец по шпаргалкам. Придумал картонку с формулами на резинке. Потянешь — она вылезает из рукава, отпустишь — прячется снова. Вовремя репетиций все шло блестяще, шпаргалка работала безотказно. А на контрольной по математике резинка вдруг оторвалась и вместе с картонкой скакнула прямо на учительский столик.

— Верно, — удивился папа. — Денис Петрович Харитонов, из мирового центра новейших методов педагогики. Ты его знаешь?

Ошарашенный Гешка промямлил что-то невнятное.

— Сейчас мы введем в приемное устройство СМЭХа некоторые данные о тебе, — в руке у папы была перфорационная карточка с множеством круглых дырочек. — «Георгий Ромашов, — прочитал он по дырочкам, как Гешка по буквам в книге. — Экзаменующийся. Характеристика…»

— Сокращенно — ГРЭХ, — почему-то пришло в голову Гешке.

— СМЭХ и ГРЭХ, — пошутил папа, вкладывая перфорационную карточку в отверстие у основания машины.

Гешка даже не улыбнулся. Ему было не до шуток. Что тут напридумал Дениска Харитонов — бывший крупный спец по шпаргалкам?

— Ну вот и прогрелось. — Папа повернул рычажок, и СМЭХ перешел с бульканья на ровное гудение. — Геша, мы с Бориком сейчас уйдем, а ты встанешь туда, на возвышение. Машина будет задавать вопросы. Не торопись, подумай хорошенько, прежде чем ответить. Спешить некуда.

— Папа…

— Что, сынок?

— Лучше ты меня сам проэкзаменуй, — Гешка смотрел на папу умоляюще.

Но тот покачал головой.

— Нельзя, сынок.

— Почему? — отчаянно настаивал Гешка. — Ты же директор школы.

— Видишь ли, я прежде всего человек. Могу ошибиться, могу поддаться настроению — ты же мой сын. А механический экзаменатор определит все точно и, главное, беспристрастно. Пойдем, Борик!

Уговорить папу было невозможно. Оставалось одно: хитроумный план, прибереженный для крайнего случая.

— Папа, можно Борик со мной останется? Я… я боюсь.

— Боишься? — папа, улыбаясь, погладил его по голове, как маленького. — Что же здесь страшного?

— Я… я не знаю, — пришлось даже всхлипнуть для правдоподобия. — Этот СМЭХ так гудит. Я боюсь…

— Ладно, — согласился папа. — Вообще-то на экзаменах запрещено присутствовать кому бы то ни было из людей, кроме самого экзаменующегося. Но Борику, я думаю, можно.

Гешка еле сдержался, чтобы не присвистнуть от радости. Удастся его плащ удается!

Едва дверь закрылась за папой, Гешка взялся за робота.

— Ты меня любишь?

Борик смотрел на него преданными глазами:

— Я… люблю… всех… людей.

— Сделаешь, что я скажу?

— Я… сделаю… все… что… скажет… человек.

— Все-все?

Гешка опасливо косился на СМЭХа. Слышит он или не слышит? А если слышит, то понимает, что к чему?

Борик замялся, прежде чем ответить. Это было нечто новое.

— Все… кроме… одного.

— Чего? — насторожился Гешка.