Былое и думы.(Предисловие В.Путинцева)

Все это привело к тому, что Маркс и Энгельс, живя в 50 — 60-х годах, так же как и Герцен, в Лондоне, считали для себя невозможными совместные с ним политические выступления. Это обнаружилось еще в связи с международным митингом «в память великого революционного движения 1848 года», организованным в 1855 году по инициативе вождя чартистского движения Джонса. На афише митинга имя Герцена стояло рядом с именами виднейших представителей международной эмиграции, в том числе и Маркса. Однако Маркс, участвовавший в предварительных переговорах по организации митинга, затем отказался выступать на нем. Одной из причин отказа было нежелание Маркса выступать вместе с Герценом.

Герцен же, как то особенно ясно показывает глава «Немцы в эмиграции», склонен был свое отрицательное отношение к немецкой мелкобуржуазной эмиграции, свои адресованные ей обвинения в национализме, духовной ограниченности и сектантстве длительное время относить также к Марксу и Энгельсу. Герцен не мог уяснить себе своеобразия того исторического места, которое им принадлежало. Этому также способствовали конфликты, возникшие вокруг деятельности М. А. Бакунина и К. Фогта (см. ниже, примечания).

Неприязненные отношения между Марксом и Герценом в начале 50-х годов зашли так далеко, что сделали навсегда Невозможным их сближение.

Плеханов был во многом прав, когда, касаясь в статье «Герцен-эмигрант» знакомства последнего с корифеями международной демократии, писал: «Только с Марксом и его кружком (с «марксидами», по его выражению) у него, как нарочно, были дурные отношения. Это произошло вследствие ряда печальнейших недоразумений. Точно какая-то злая судьба препятствовала сближению с основателем научного социализма того русского публициста, который сам всеми своими силами стремился поставить социализм на научную основу» (Г. В. Плеханов, Сочинения, т. XXIII, стр. 443).

Вместе с тем можно утверждать, что в течение 60-х годов у Герцена интерес к деятельности Маркса усиливался.

К концу 60-х годов Герцен, как показал Ленин, характеризуя письма «.К старому товарищу», все лучше чувствует и сознает силу Интернационала, международного рабочего движения. Еще в 1868 году, давая отповедь «нашим врагам» — реакционерам во главе с Катковым, пытавшимся утешить себя тем, что якобы «времена (534) социализма прошли», Герцен указывал на брюссельский конгресс Интернационала, на «движение немецких рабочих» и другие признаки революционного подъема.

В письме к Огареву от 29 сентября 1869 года Герцен, касаясь враждебных отношений, установившихся между ним и Марксом, отмечает: «Вся вражда моя с марксидами из-за Бакунина». В этой связи существенно, что Герцен при своей жизни главу «Немцы в эмиграции» не напечатал.

Что же касается отношения Маркса к Герцену в 60-х годах, то следует прежде всего иметь в виду письмо Энгельсу от 13 февраля 1863 года, связанное с польским восстанием: «…теперь Герцену и K° представляется случай доказать свою революционную честность…» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXIII, стр. 134). Герцен, как известно, и доказал ее; встав на сторону восставшей Польши, он «спас честь русской демократии» (В. И. Лени н, Сочинения, т. 18, стр. 13).

Во втором издании первого тома «Капитала» (1873) Маркс снял резкое ироническое замечание по адресу Герцена, помещенное в первом издании этого труда (1867) (см. К. Маркой Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. 2, стр. 396), однако, как показывает «Письмо в редакцию «Отечественных записок» (1877), трудно судить о том, в какой мере этот факт отражает изменение оценки Герцена Марксом (см. К. M арке и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XV, стр. 375–378).

Об интересе, который Маркс проявлял к творчеству Герцена, говорит в известной мере и тот факт, что он изучал русский язык по «Былому и думам».

Стр. 136. Schwefelbande. —Выражение это принадлежит К. Фогту, употребившему его по адресу К. Маркса и его сторонников в 1859 году в книге «Мой процесс против «Augsburger Zeitung». Маркс не имел никакого отношения к «серной банде» — компании молодых немецких эмигрантов, которые в 1849–1850 годах пугали и смешили женевских мещан своими пьяными выходками. Стремление Фогта связать с ними имя Маркса объяснялось, очевидно, тем, что он «…хотел пугнуть чертом немецкого филистера или опалить его горящей серой», — как об этом писал Марксу в 1850 году один из его приятелей (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XII, ч. I, стр. 269). В своей книге «Господин Фогт» Маркс до конца разоблачил недостойные приемы, которыми не брезговал Фогт в политической борьбе. (535)

Немецкая эмиграция отличалась от других. —Разгром пфальцско-баденского демократического восстания 1848 года положил начало широкой волне эмиграции из Германии. Подавляющее большинство эмигрантов направлялось в Швейцарию, а оттуда в Англию или США. С осени 1850 года Лондон стал основным центром немецкой эмиграции, где особенно остро разгорелась борьба между различными политическими группами или течениями.