Былое и выдумки

И вот настал день. Я наварила мяса, поставила холодец застывать и пошла за хреном. Присела перед грядкой и осторожно потянула зеленый хохол. Он вынулся неожиданно легко. Корня под ним не было. Второй, третий – то же самое. Четвертый, пятый, шестой… Все! Все хреновые корни были аккуратно отгрызены и, видимо, съедены. А все зеленые стебли оставлены элегантно торчащими из земли, так что по виду и не скажешь. И это называется, кроты не переносят запаха хрена!

Холодец пришлось есть с покупным. Однако после этого кроты все-таки сильно сократились в числе. Многие, надо думать, передохли от несварения желудка – это надо же сожрать столько чистого, неразбавленного хрена! Поделом им. Некоторые просто ушли. И остальные значительно поумерили свою наглость. Перебрались в дальний, некультивированный угол сада и там скромно грызли корешки диких трав. Лишь изредка какой-нибудь одинокий смельчак прокладывал свой подземный ход к моему огороду, но я безжалостно его труды разрушала, раскапывала и разбрасывала. Так что способ все же сработал. Но хрена я больше не выращивала.

Зато посадила два грецких ореха и три апельсиновых дерева. Про апельсины мне все говорили, что дело гиблое, для них в Иерусалиме зимой слишком холодно, ничего не выйдет. А у меня вышло! И ничего я особенного с ними не делала, только поливала, подрезала и рыхлила землю вокруг. Ну, и кормила богатым самодельным компостом. И года через три у меня уже были свои апельсины, несколько штук. А орехи выросли в огромные деревья, затенявшие чуть не полсада.

Наличие просторного жилья и сада позволило мне осуществить давнюю мою мечту: завести собаку. Первая моя собака была худая, длинноногая, с большими коричневыми глазами в рыжих ресницах и нежного, ласкового характера. Она попала ко мне тощим больным щенком, но я ее выходила, и она стала настоящей собачьей красоткой. Откормить ее, правда, не удалось, но собакам этой породы – салюки, родственники борзых – классически и положено быть такими, чтобы всегда видны были три ребра. На улице люди упрекали меня, как не стыдно морить голодом такую прекрасную собаку! Моя Ташка смотрела на них своими кроткими глазами, терпеливо сносила бесконечные чужие поглаживания и тихо думала про себя: а не пошли бы вы все!

Благодаря моей собаке я чуть было не сменила все свои малодоходные гуманитарные занятия на одно, практическое и коммерческое, сулившее немалые выгоды и к тому же очень меня привлекавшее.

Дело в том, что собаки этой породы как раз входили тогда в моду. «Культурные» салюки имелись в разных странах, а моя Ташка принадлежала к очень редкой разновидности: салюки синайская, бедуинская. Собак-то таких в Синае было немало, бедуины использовали их при выпасе овец, но то были полудикие некормленые звери, безо всяких документов, и чистопородность их была под сомнением. В собачьи клубы их не допускали. Редкостность моей Ташки в том и заключалась, что она была третьим поколением синайских салюк с бумагами, то есть и дедушка ее с бабушкой имели подлинные удостоверения личности, и папа с мамой, и она сама тоже. И в собачьем клубе она была полноправным членом. Таких в мире были единицы. И когда мы с большим трудом подобрали ей такого же супруга, и она родила пятерых щенят, весть об этом разнеслась по всему миру. Я не преувеличиваю! К нам и из Америки приезжали собаководы, и из Голландии, даже из Новой Зеландии – посмотреть на четвертое поколение. И хотели покупать их на развод. И я подумала: а почему бы мне самой за это не взяться? Собак я очень люблю, а щеночков и подавно. Сад большой, часть его уже отгорожена для щенят, запустим туда для начала парочку, они будут размножаться, я буду за ними ухаживать, а потом мы будем щенков дорого продавать и разбогатеем…

Но тут на моем пути встало непреодолимое препятствие. Я уж не говорю о том, что надо было работать с Джоном над его кинопроектами. И неизвестно было, как отнесется о. Аркадиос к такой собачьей ферме в его церковном саду. Дело было еще и в другом. Я даже с теми щенками, что уже были, никак не могла расстаться. Ну как я отдам моих нежных щеночков в чужие грубые руки, которые запихнут их в ящики, а ящики бросят в грузовой отсек самолета, и там, в холоде, в темноте и тесноте, без воды и пищи, они будут много часов лететь куда-то в Новую Зеландию! Нет, сказала я покупателям, они еще слишком маленькие, пока еще не могу их отдать. Те дожидаться, разумеется, не стали, пожали плечами и ушли.

И потом я еще долго искала и выбирала хороших знакомых людей, которым не страшно доверить любимых собачат.