Былое, нынешнее, грядущее

Таинственная суженая оказалась очень скрытной. Даже имени её Беляна не знала, только получала от неё подарки – то серёжки, то очелье, то сапожки, золотом и жемчугами расшитые. Неизменным подарком всегда был туесок тихорощенского мёда, который Беляна очень полюбила. Сидя на лавочке в вишнёвых зарослях, она наслаждалась теплом свежеиспечённого, душистого хлеба и обволакивающими чарами тягучего и прозрачного, как вода, мёда. Пробовала она и обычный мёд, но он не шёл ни в какое сравнение с тем, что дарила незримая избранница. Чудесным образом он всегда оставался жидким, но что более удивительно – тёплым, как живое существо.

– А почему суженая присылает мёд? – спрашивала Беляна у матушки Логоды. – Откуда ей ведомо, что я его люблю?

– Этим она хочет сказать, что любовь ваша будет так же сладка, как медок сей, – улыбалась та в ответ.

Склоняя голову на подушку, девочка мысленно просила избранницу: «Приснись мне... Ну приснись хоть разочек». Но суженая пряталась, не приходила даже в снах.

Так Беляна и росла – со знанием того, что будущая супруга уже есть и ждёт её. Много раз девочка пыталась представить её себе, рисовала в мечтах лицо этой загадочной женщины-кошки. И всякий раз – по-новому: то светловолосой, то рыжей, то тёмной... Не ловился образ, ускользал. Беляна пробовала выследить, кто приносит подарки, но всякий раз посланница оказывалась новой, ни разу не приходила одна и та же. На вопросы эти посредницы не отвечали, только кланялись.

Год за годом Беляна жила, не зная ни лица, ни имени будущей супруги, но мысль о ней всегда маячила где-то рядом, как тень. Девочка привыкла к ней, как привыкают к встающему по утрам солнцу или плывущим по небу облакам; невидимая избранница стала частью её жизни – как дыхание, как сердцебиение, как сон и пища. Но близился брачный возраст, Беляна из ребёнка превратилась в девушку и стала часто замечать на себе мечтательные взоры молодых кошек-холостячек. Ей однажды пришло в голову: а вдруг она встретит суженую... и не полюбит? Не застучит сердце, не застынет в сладостном обмороке душа? Что, если эта женщина-кошка ошиблась с выбором? Сомнения набегали, будто тучи, омрачая светлый день, и не милы становились Беляне все эти подарки, все эти весточки, которыми будущая супруга напоминала о своём существовании. Но любовь к мёду не охладевала ни на миг.

Тем временем сестрица Дорожка наконец повстречала свою ладу и весёлой пташкой выпорхнула из родительского гнезда. Долго ей пришлось ждать: под Лаладин венец она пошла без малого тридцати лет. Близилась Лаладина седмица – для кого-то очередная, а для Беляны – первая в её жизни в качестве невесты. Но вот беда – взбунтовалось её сердце, совсем запуталась она в раздумьях и сомнениях. А тут ещё Неделька – молодая кошка, трудившаяся в мастерской матушки Владаны наладчицей ткацких станков... Если что где ломалось – Неделька чинила, а в прочее время служила разнорабочей: это притащить, другое утащить, там убрать, здесь подмести. Девушки-работницы заглядывались на эту статную холостячку: пшеничные кудри вились золотой шапкой, очи цвета небесной лазури блестели по-летнему ласково и тепло, а наливные губы, полные чувственного сока, улыбались легко и беззаботно. За работой девушки часто пели, а Неделька была у них главной запевалой. Её сильный, чистый голос разливался, точно река в половодье, окутывал душу пушистой кошачьей шубкой. Чем больше Беляна слушала, тем бледнее становилась тень безликой избранницы, и тем отчаяннее восставало сердце против этой непонятной предопределённости.

– Давно ты люба мне, Белянушка, – шептала Неделька, поймав девушку в объятия за углом мастерской. – Много голубушек пригожих тут работает, но ты лучше всех.

Таяло девичье сердце от слов ласковых, а Неделька ещё и мурлыкала, тёрлась носом о щёку Белянки, и губы их дышали в хмельном миге от поцелуя...

Слияние уст не состоялось, его безжалостно оборвал окрик:

– Эй, Неделька! Ты куда запропастилась? Полотно надо отгружать!

– Прости, горлинка, работать надобно, – мурлыкнула золотоволосая кошка. – Но ежели хочешь, давай вечером встретимся.

Почуяв неладное, матушка Логода не пустила Беляну на свидание:

– Это что ещё за прогулки на ночь глядя? Нет, никуда не пойдёшь. Набедокуришь – и что мы с матушкой Владаной твоей суженой скажем? Прости, мол, не уберегли девку? Нет уж, сиди дома, голубушка!

– Да пропади она, эта суженая, пропадом! – вскричала Беляна. – Никогда не видела её и видеть не хочу!

Кинувшись на постель, она мочила слезами подушку, а матушка Логода, присев рядом, печально и сокрушённо качала головой.

– Слышала б суженая твои слова – разбилось бы её сердце... Зачем ты так говоришь, дитятко? Избранница тебе Лаладой дана, а ты хочешь её променять на какую-то лоботряску желторотую? Сознавайся, к кому на свидание идти хотела? – Матушка Логода, хмурясь встревоженно, затормошила девушку, встряхнула за плечо. – А ну-ка, не запирайся!

Беляна сперва молчала, отворачивалась, но потом призналась:

– Неделька мне в душу запала... И я ей тоже люба – так она говорит.