Быстрее молнии. Моя автобиография

Я был расстроен. «Зачем ты это делаешь? – подумал я. – Почему бы просто не стартовать?»

«Болт, я увидел совершенно другого человека на беговой дорожке. Ты бежал по первой дорожке, и большинство атлетов давно выбыли бы из соревнования, а ты показал себя соперником, настоящим зверем. В тебе забилось сердце чемпиона».

Я не понимал, что за ерунда происходит. Моя ямайская задница и так страдала под дождем, а с каждой минутой промедления я все больше и больше замерзал, но все равно был достаточно сконцентрирован, и с выстрелом пистолета сорвался и вырвался в лидеры на повороте, что было неслыханно для атлета, бегущего по первой дорожке. Когда мы прошли поворот, меня начали догонять четверо американцев – Капел, Джастин Гатлин, Уоллес Спирмон и Тайсон Гэй. Мои ноги и спина были сильными, и мощь, которой не хватало в Афинах, снова вернулась. Но когда я попытался сделать дополнительный шаг, вдруг что-то пошло не так. Словно какая-то сила схватила меня за заднюю часть ноги и вызвала судорогу. Промедление заморозило все мои мышцы, и теперь они лопались, как резиновые ленты.

«Ничего себе!» – подумал я. Надо было замедлиться.

Я стиснул зубы и пришел к финишной черте последним. Мое время было ужасным – 26,27 секунды, но даже со своей чертовой хромотой я не собирался отступать. Я должен был финишировать, но вот тут-то и произошла самая странная вещь. Когда я сходил с трека, тренер выглядел счастливым, и на его лице сияла широкая улыбка.

«Какого черта? – подумал я. – Чему он так обрадовался?»

Миллс положил руку мне на плечо.

– Болт, я увидел совершенно другого человека на беговой дорожке. Ты бежал по первой дорожке, и большинство атлетов давно выбыли бы из соревнования, а ты показал себя соперником, настоящим зверем. В тебе забилось сердце чемпиона.

Факт, что я повысил уровень в финале крупного чемпионата, доказал тренеру, что он правильно угадал во мне решительность, которую раньше не замечал. Я продемонстрировал такое твердое внутреннее намерение, которое даже он не ожидал увидеть. И тренер воспринял это как знак первоклассного потенциала. Я не знал, но чемпионат в Хельсинки стал первой подсказкой тренеру, что вместе мы можем сделать нечто великое. Я считал его план сумасшедшим. В моем представлении, абсолютно ничего хорошего в финишировании последним не было.

Глава 7. Преодоление Момента Невозврата

Говорят, что все спринтеры одинаковы. Говорят, что все мы бездельники, которые бегают за девушками, гоняют на машинах и режутся в видеоигры. А еще говорят, что мы любим поспать. Я неуверен, что эти стереотипы работают в отношении всех бегунов на короткие дистанции, но в моем случае это было стопроцентное попадание, особенно когда речь шла о лежании в кровати.

Я не любил вставать рано, несмотря на нежный рассвет над Голубыми горами в Кингстоне – горной грядой, покрытой лесами и возвышающейся над городом. Если что-то планировалось до полудня, рабочий звонок или встреча – забудьте об этом. Если кто-то хотел сфотографировать меня для журнала с утра пораньше – к черту все это. Я ненавидел ранние подъемы, и если какие-то рабочие моменты все-таки принуждали меня к ним, я в бешенстве рычал, как медведь, на протяжении многих последующих часов.

Моя лень вызывала у тренера серьезное беспокойство в течение всего 2006 года. Если предыдущий сезон был балансированием между усиленными тренировками и лечением спины, то 2006 год требовал от меня превосходной спортивной подготовки. А это означало боль, серьезную боль. Тренер увеличил основную программу упражнений, что вызывало болевые ощущения в животе, спине и связках. Работа на беговой дорожке, как обычно, ударяла по ногам и легким, но тренажерный зал был хуже всего: новые упражнения, направленные на увеличение мощности основных групп мышц, причиняли боль всему телу – с головы до ног. Дополнительная сила должна была прибавить скорости при повороте на дистанции 200 метров и позволить выложиться на последних 30 метрах.

С расписанием я справлялся, но затем было решено, что я должен тренироваться по утрам, потому что Миллс считал, что нагрузки на сердце лучше стимулируют меня вечером, а работа в тренажерном зале эффективнее развивает тело до полудня. Для меня это были плохие новости, потому что теперь нужно было вставать, скажем, в 10 часов утра, что для меня было практически невозможно.

Сначала, когда только начались дополнительные тренировки, я придерживался программы, но затем стал делать попытки улизнуть из тренажерного зала под тем или иным предлогом. Я не прикладывал достаточно усилий, когда ходил в оздоровительный клуб Spartan, где тренировался со всеми ямайскими звездами беговой дорожки, и вскоре это стало просто местом, где можно потусоваться и поболтать с друзьями.