Быстрые сны

– Простите, Юрий Михайлович, какая же реальность, если вы говорите – чужая планета?

– Да, конечно, ты прав. Дело не в этом. Просто сны очень яркие, логичные по-своему и как бы серийные. Один сон переходит в другой…

– А это у кого так? Я что-то такой фантастики не помню…

– Я тоже. Сугубо между нами, Сергей, это происходит со мной.

– Честно, Юрий Михайлович, или это вы ко мне такой педагогический прием применяете?

– Ах ты юный негодяй! – рассмеялся я. – Прием… Что я тебе, бросок через бедро провожу? Или двойной захват? Даю честное слово, что не вру, не воспитываю и вообще не знаю, зачем тебе это рассказываю, поскольку сам подрываю свой педагогический авторитет.

Сергей тонко улыбнулся. Что он хотел сказать? Что никакого авторитета у меня нет и подрывать, стало быть, мне нечего? Или наоборот: что авторитет мой столь гранитен, что даже мысль о его подрыве уже смехотворна? Гм, хотелось бы думать, что этот вариант ближе к истине.

Мы поговорили с Сергеем еще минут пять и расстались, более или менее довольные друг другом. По поводу снов мы решили, что они основаны на впечатлениях, полученных от чтения научной фантастики, и что следует подождать следующих серий, если, конечно, они будут.

Вечером мы собирались с Галей в гости.

– Надень замшевую куртку, – сказала она.

– Пожалуйста.

Галя внимательно посмотрела на меня, подумала и спросила:

– Как ты себя чувствуешь? Ты здоров?

– Вполне. А что, почему ты спрашиваешь?

– Обычно, когда я прошу тебя надеть эту куртку, ты находишь сто причин, чтобы отказаться. А сегодня сразу согласился. Это странно. Вообще-то послушный муж – это, наверное, здорово, но ты уж оставайся таким, каким был, а то я начинаю нервничать и пугаться…

– Но куртку-то надеть?

– Надень.

– И коричневый галстук в клеточку?

Жена подошла ко мне сзади, положила руки мне на плечи и потерлась щекой о спину.

– Я боюсь, когда ты становишься вдруг таким послушным, – вздохнула она.

– Ладно, не буду тебя огорчать. Куртку не надену, галстук в клеточку не надену. Ботфорты и кожаный колет.

Я посмотрел на часы. Уже без четверти восемь.

– Люш, мы, как обычно, опаздываем. Пока доедем, будет уже полдевятого.

– Не ворчи. Человек в ботфортах и колете не должен ворчать. Мушкетеры не ворчали.

– А ты откуда знаешь? – подозрительно спросил я. – Ты с ними встречаешься?

Галя потупила глаза:

– Я не хотела тебе говорить…

– Д'Артаньян? – застонал я.

– Атос, – прошептала Галя, но тут же не выдержала и прыснула.

Я присоединился к ней.

– Так ворчу я или не ворчу? – спросил я.

– Увы…

– Но я же надел куртку, которую терпеть не могу. Священная жертва, принесенная на алтарь семейного счастья. Пошли, пошли, а то надо еще такси найти.

– Ка-кое такси? – грозно спросила Галя. – Разве мы не поедем на машине?

– Люшенька, – жалобно сказал я, – мне надоело наливать себе в гостях пузырьковую водку. Люди пьют горячительные напитки, начинают говорить громко и красиво, а я сижу с боржомом в рюмке и стараюсь смеяться громче всех над шутками, которые могут рассмешить только выпившего.

– Я поведу машину обратно, – сказала твердо Галя. – В отличие от некоторых я не страдаю от отсутствия алкоголя. Зато, выйдя на улицу, мы не будем бросаться с поднятой рукой к каждой проезжающей машине. Мы спокойно сойдем вниз, сядем в свой верный старый «Москвич», заведем верный старый двигатель…

– … и въедем в старый добрый столб.

– Ты всегда старался развивать во мне комплекс автомобильной неполноценности. Но все, хватит! Я восстаю против автодомостроя. Отныне ты будешь просить ключ у меня. Твоя школа в двух остановках, а я езжу в институт с двумя пересадками.

– Браво, мадам! – вскричал я. – В гневе вы прекрасны. Я только боюсь, что мне придется искать себе другую жену. У вас есть какие-нибудь рекомендации на этот счет?

– Почему? – нахмурилась Галя.

Как истая женщина она не любит, когда я даже в шутку говорю о разводе.

– Потому что ты и автомобиль противопоказаны друг другу.

– Глупости! Вон Ира, она такая теха, и то прекрасно научилась ездить. Что я, хуже ее?

– О нет! – закричал я. – Нет, нет и нет! Нисколько не хуже. У тебя даже красивее уши. Разница только в том, что она умеет водить машину, а когда тебе выдавали права, работники ГАИ отворачивались и краснели от стыда.

– Хорошо, – ледяным тоном сказала Галя, – посмотрим, у кого красивее уши и кто в конце концов будет краснеть от стыда.

Поехали мы, разумеется, на машине. Когда «Москвич» простудно кашлял и чихал, не желая заводиться, я вспомнил о полете над янтарными холмами. Что делать, разные уровни техники.

Галя злорадно спросила, не подтолкнуть ли ей машину, и я вздохнул. Мне так хотелось напомнить ей тот день, когда она, сияя, показала мне новенькие права.

– Пошли, я продемонстрирую тебе, как я езжу, – снисходительно сказала она, и мы спустились во двор.

Она действительно лихо сделала круг, снова въехала во двор, аккуратно подъехала к нашей обычной стоянке против стены и нажала вместо тормоза на педаль газа. Три дня после этого я искал новую фару и выправлял крыло, а Галя готовила на обед изысканные блюда и называла меня «милый».