Быть балериной. Частная жизнь танцовщиц Императорского театра

Рождение и детство Айседоры

Тяжело пришлось перед рождением четвертой дочери Доре Дункан. Обанкротившийся муж сначала разорил семью, а потом еще в довершение бед развелся со своей супругой, после чего не казал носа в оставленную им семью. Меж тем над Сан-Франциско бушевал не на шутку разыгравшийся экономический кризис 1876 года, заводы, фабрики, маленькие конторки и торговые предприятия разорялись и закрывались одно за другим, выбрасывая своих сотрудников на улицы. Дора истово молила бога, прося вразумить мужа, но тот, казалось, не слышал ее отчаянных призывов. А ведь еще совсем недавно они с Джозефом жили если не душа в душу, то по крайней мере по-христиански. Она заботилась о нем и детишках, делала все, что только должна была делать любящая жена и мать. А он… поэт и вертопрах, не пропускал ни одной юбки, нередко возвращаясь домой пьяный и пахнущий дорогими духами.

«Я рожу чудовище», – шепчет себе под нос Дора, наливая полный бокал контрабандного шампанского из заначки мужа. «Ребенок, который родится, просто не может быть нормальным!»

«Перед моим рождением моя мать, находясь в очень трагическом положении, испытывала сильнейшие душевные потрясения. Она не могла питаться ничем, кроме замороженных устриц и ледяного шампанского. На вопрос о том, когда я начала танцевать, я отвечаю: “Во чреве матери, вероятно, под влиянием пищи Афродиты – устриц и шампанского”, – пишет в своей книге Айседора Дункан. Красивый пассаж и ничего больше: действительно, на берегу моря устрицы стоили недорого, особенно если покупать их у пиратов-устричников, которые обирали сети честных рыбаков, а затем за гроши сбывали весь награбленный товар в ближайшем порту, но вот насчет ледяного шампанского?.. вряд ли семья, в которой порой не на что было купить хлеб, могла позволить себе слишком часто подобную статью расходов. Впрочем… красиво – устрицы и шампанское…

27 мая 1877 года Дора Дункан разрешилась от бремени, произведя на свет девочку, которая тут же начала бешено двигать ручками и ножками… так что и у акушерки, и у мамаши не осталось ни малейшего сомнения относительно безумия новорожденной. Тем не менее, сумасшедший ребенок или совершенно нормальный, его придется поднимать. Узнав, что у него родилась дочь, Джозеф Дункан снизошел до посещения оставленного им семейства: потрепал за щеку бывшую супругу, сложив из пальцев рожки, прочитал дочурке «Идет коза рогатая». На чем посчитал свою отцовскую миссию исчерпанной и поспешил откланяться.

Вот такая трогательная отеческая забота. Впрочем, возможно, именно в этот момент чаша терпения несчастной Доры переполнилась, и она перестала плакать, молиться и поглощать устрицы, наблюдая, как окружающий мир погружается в хаос. Теперь она снова жила назло предателю Джозефу, чье имя с этого момента будет запрещено произносить дома, жила ради своих детей, которых она поклялась поднять на ноги и сделать людьми, чего бы ей это ни стоило!

И первое, от чего отказалась отчаянная Дора, была церковь. До развода госпожа Дункан считала себя истинной католичкой, которая постилась, молилась, водила детей на причастия и мессы… теперь, когда муж предал, а Бог не внял молитвам, она отказалась и от мужа, и от Бога. Она не запрещала детям посещать службу, признавая за ними право выбора, но и не водила за ручку. Если раньше Дора одевалась и причесывалась безукоризненно, опасаясь колких взглядов и осуждений, теперь ей было плевать на то, как и во что она одета.

Днем мама вязала на продажу шапочки, пинетки, шарфики и воротнички, а потом несла в лавку продавать. По вечерам играла детям на пианино, читала вслух любимые стихи.

Под музыку Айседора (Дульси) забавно двигала ручками, точно дирижируя маме. Свои первые шажки она делала пританцовывая и словно бы упиваясь открывшейся ей возможностью движения. Дульси танцевала абсолютно под любую музыку и даже под чтение стихов, в которых она находила подобие танцевального ритма. Поставив малышку на стол, вся семья весело хохотала, наблюдая ее забавные пляски.

Когда Дульси исполнилось пять лет, Доре пришлось отдать ее в школу, соврав, будто девочке шесть с половиной. Крупная, здоровенькая малышка внешне мало отличалась от своих одноклассников, так что никто ни о чем не догадался, а у Доры немного развязались руки: в то время она подрабатывала аккомпаниатором или давала уроки музыки в богатых домах, куда таскать младшенькую было не всегда удобно.

Когда заканчивались деньги, и, по словам самой Айседоры, следующая трапеза могла быть приготовлена разве что из воздуха, семья снаряжала маленькую Дульси в поход к мяснику или булочнику. Там девочка клянчила, плакала и уговаривала торговцев до тех пор, пока ей не выдавали мясные обрезки или черствый хлеб, лишь бы та убралась. Именно благодаря такой полунищенской жизни, как считала сама танцовщица, в результате она научилась ставить условия, требовать и получать свое от директоров театров и антрепренеров, с которыми ей приходилось иметь дело.