Быть человеком. Концепция человека у Карла Маркса

Для свободного человека все, что он имеет, всего лишь инструмент для большей живости; не важно, имеет он больше или меньше, потому что ему присуща самость. Каждый может это испытать. Если человек может достичь состояния ума, при котором его ничто не занимает, он сосредоточен и ни за что не держится, он испытывает необыкновенную силу и живость, если обращается к тому, что хотел бы сделать. Из этой тишины он черпает энергию для действий – но только для сущностных действий (т. е. действий, соответствующих его человеческой сущности). Его потребности получают иррациональную стимуляцию извне, если его мотивируют иррациональные страсти. Это движение может быть выражено разными способами; «только через потерю себя я себя спасаю», «если я ничего не имею, я имею все», «величайшая нищета есть величайшее богатство». (То же различие может быть обнаружено в буддийском учении. Будда был против аскетизма. Он учил, что желание приводит к страданию, однако существует отстраненное, не алчное обладание, которым можно наслаждаться, не причиняя страданий; последний принцип больше подчеркивается в махаяне, чем в хинаяне[85].)

Проповедь о нищете

Классический источник понимания Экхартом стиля обладания – его проповедь о нищете, основанная на тексте Евангелия от Матфея (5:3): «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». В этой проповеди Экхарт обсуждает вопрос о том, что такое духовная нищета. Начинает он с заявления о том, что речь идет не о внешней нищете, нищете в вещах, хотя такой вид нищеты праведен и рекомендуется. Он хочет говорить о внутренней нищете, той нищете, о которой говорится в Евангелии и которую он определяет следующим образом: «Тот беден, кто ничего не хочет, ничего не знает, ничего не имеет

».

(1) Кто тот, кто ничего не хочет? Человек, который выбрал аскетическую жизнь, – был бы обычный ответ. Однако Экхарт так не считает; он упрекает тех, кто понимает такое нежелание как упражнение в покаянии и внешнюю религиозную практику. Он видит в сторонниках такой концепции людей, цепляющихся за свое эгоистичное «я». «Эти люди обретают репутацию святых на основании внешних проявлений, но внутри они глупцы, потому что не улавливают истинного значения божественной правды».

Экхарта интересует тот тип «желания», который служит основой буддистского мышления: это алчность, страстное стремление к обладанию вещами и своим собственным «я». Будда считает такие желания причиной человеческих страданий, а не наслаждения. Когда Экхарт говорит об отсутствии «воли», он не имеет в виду, что человек должен быть слаб. Та воля, о которой он говорит, идентична страстному желанию обладать; то, чем человек одержим, в истинном смысле волей не является. Экхарт заходит так далеко, что утверждает: человек не должен хотеть исполнять волю Бога, потому что это тоже есть форма страстного стремления. Человек, который ничего не хочет, человек, ни к чему не питающий алчности, – вот суть концепции Экхарта о непривязанности.

(2) Кто тот, кто ничего не знает? Утверждает ли Экхарт, что тот, кто невежествен, – тупое существо, необразованное, некультурное? Как мог он это делать? – он, обладатель огромной эрудиции и знаний, которые никогда не пытался скрыть или минимизировать, чьи главные усилия были направлены на образование необразованных?

Экхартовская концепция незнания ничего касается разницы между обладанием знанием и актом познания; под последним понимается проникновение к корням, к причинам явлений. Экхарт очень ясно проводит различие между конкретной мыслью

и процессом мышления. Подчеркивая, что лучше знать Бога, чем любить его, он пишет: «Любовь означает желание и цель, в то время как знание – это не конкретная мысль, а скорее срывание всех [покровов], оно не испытывает интереса и нагим бежит к Богу, пока не коснется и не обнимет его»[86].

На другом уровне (а Экхарт постоянно говорит на нескольких уровнях) он заходит гораздо дальше. Он пишет: «Опять же беден тот, кто ничего не знает. Мы слышим иногда суждения, что человек должен жить, как не жил ни для себя, ни для истины, ни для Бога. Человек, который стремится достичь такой нищеты, будет жить как человек, который не знает даже, что живет, – ни для себя, ни для истины, ни для Бога. Более того: он будет пуст и свободен от любого знания, так что в нем никакого знания Бога не будет, потому что, когда для человека Бог существует внешне, другой жизни для него нет: его жизнь – он сам. Таким образом, мы говорим, что человек должен быть пуст от собственного знания, как это было, когда он не существовал, и дать Богу свершить его волю, а человеку – освободиться».