Быть человеком. Концепция человека у Карла Маркса

Но что же на самом деле говорит Маркс в шестом тезисе о Фейербахе? «Фейербах сводит религиозную сущность к человеческой сущности. Но сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений.

Фейербах, который не занимается критикой этой действительной сущности, оказывается вынужденным:

1) абстрагироваться от хода истории, рассматривать религиозное чувство [Gemut] обособленно и предположить абстрактного – изолированного – человеческого индивида;

2) рассматривать поэтому человеческую сущность только как «род», как внутреннюю, немую всеобщность, связующую множество индивидов только природными узами»[233]

.

Маркс не говорит, как пишет Белл, что «не существует никакой человеческой природы, «от рождения присущей каждому отдельному индивиду», – он утверждает нечто совсем иное, а именно: «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду». И это главный момент противопоставления «материализма» Маркса идеализму Гегеля. Маркс никогда не отказывался от своей концепции человеческой природы (как мы показали, процитировав отрывок из «Капитала»), однако эта природа не чисто биологическая и не абстрактная – это нечто, что может быть понято только исторически, потому что она раскрывается в истории. Природа (сущность) человека может быть выведена из многих своих проявлений и искажений в истории; она не может рассматриваться как таковая, как статистически подтвержденное нечто, что «вне» или «выше» каждого отдельного человека, но как нечто, существующее потенциально и проявляющееся и изменяющееся в историческом процессе.

В дополнение к этому Белл неверно понимает концепцию отчуждения. Он определяет отчуждение как «радикальный распад на субъекта, который стремится управлять собственной судьбой, и объект, которым манипулируют другие». Как следует из моих доводов (и доводов наиболее серьезных исследователей проблемы отчуждения), это совершенно неадекватное и ошибочное определение. Оно столь же неадекватно, как и утверждение Белла, что дзен-буддизм (подобно другим «современным племенным и общинным направлениям философии» реинтеграции) направлен к «потере чувства самости» и таким образом, по сути, антигуманистичен, поскольку они (сторонники философии реинтеграции, в том числе дзен-буддисты) являются противниками индивидуализма. Здесь нет места для опровержения этого клише, не считая совета более внимательно и менее предвзято читать работы Маркса и буддийские тексты.

Чтобы завершить обсуждение предполагаемого различия между «молодым» и «зрелым» Марксом, следует сказать, что Маркс (как и Энгельс) на протяжении жизни пересматривал некоторые свои идеи и концепции. Он все более отрицательно относился к использованию терминов, близких к идеализму Гегеля; его язык сделался менее восторженным и менее эсхатологическим; возможно, в поздние годы жизни он стал более пессимистичным, чем был в 1844 году. Однако, несмотря на некоторые изменения его взглядов, настроения и языка, ядро философии, созданное «молодым» Марксом, никогда не менялось, и невозможно понять его концепцию социализма и критику капитализма, характерные для поздних лет, не исходя из концепции человека, развитой в ранних работах.

8

Маркс как человек

Непонимание и неправильную интерпретацию работ Маркса можно сравнить только с превратной трактовкой его личности. Как и в случае с теориями, превратное толкование его личности продиктовано клише, повторяемым журналистами, политиками и даже социологами, которым следовало бы проявлять большую осведомленность. Его часто описывают как «одинокого» человека, изолированного от своих современников, агрессивного, высокомерного и авторитарного. Каждый, кто хоть немного знаком с биографией Маркса, не согласится с таким представлением, потому что оно плохо согласуется с портретом Маркса – мужа, отца и друга.

В мире, вероятно, известно мало браков, которые являли бы собой такое необыкновенное в человеческом плане совершенство, каким был брак Карла и Женни Маркс. Он, сын еврейского законника, еще подростком влюбился в Женни фон Вестфален, дочь знатного помещика, отпрыска одного из старейших шотландских родов. Они поженились, когда ему было двадцать четыре года; пережил Карл свою жену немногим больше чем на год. Это было супружество, в котором, несмотря на разницу в происхождении, несмотря на постоянные материальные тяготы и болезни, царили взаимная любовь и семейное счастье, возможные только в случае, когда два человека обладают исключительным умением любить и глубоко любят друг друга.