Быть дворянкой. Жизнь высшего светского общества

Мы подошли ближе. Вокруг пруда росли кусты, и стояла, опустив серебристые ветви в воду, старая, сверху подрубленная, ива; в средине же его, весь заросший камышом, был маленький островок, по которому ходило стадо крошечных гусенят, пощипывая травку. Они, как желтые пуховые шарики, переваливались с ножки на ножку, толкаясь, отряхивая крошечные крылышки, гогоча вокруг матери-гусыни, которая важно поворачивала длинную шею, чистя носом свои перья. Серый гусь плавал в стороне, между лилиями, высоко держа голову, не поворачиваясь ни вправо, ни влево, только изредка перебирая под водой широкими красными лапами.

Лёля взобралась на пень и распевала какую-то песню, с разными руладами, размахивая руками и обращаясь к нам, будто актриса к зрителям. Надя старалась какой-то палкой с крючком на конце зацепить и сорвать лилию; а я, любуясь на гусиную семью, вдруг сказала:

– Как бы я хотела, чтоб и маленькие гуси спустились в воду!

– Ну что ж! Их сейчас можно согнать, – сказала сестра, спрыгнув с пня на землю и нагибаясь за камешком.

– Ах! Нет, – остановила я ее за руку, – не бросай камнями, пожалуйста! Еще попадешь в гусенка.

– Вот еще глупости! Нежности какие!.. Я их сейчас прогоню с островка.

– А вдруг они еще не умеют плавать? Вдруг они утонут? – кричала я в ужасном беспокойстве.

– Гуси-то? – расхохотались надо мной тетя Надя и Лёля и начали кричать, спугивая гусей, махать палкой и бросать в них чем попало.

Гуси всполошились. Мать, присевшая было отдохнуть на солнышке, беспокойно поднялась и, озираясь, гоготала, сзывая своих детей, которые, толкаясь и бросаясь в разные стороны, спешили за нею в пруд, кувыркаясь и клюя носиками воду. Гусь, не обращая никакого внимания на догонявшую его встревоженную семью, поплыл быстрее к другому берегу.

«Заросший пруд».

Художник В. Поленов. 1879 г.

Один маленький гусенок все отставал, жалобно пища и напрасно стараясь догнать уплывавшую мать…

– Оставь! Оставь, пожалуйста! – уговаривала я, хватая Лёлю за руки. – Ведь уж они в воде! Ведь уж плывут!.. Оставьте же! Зачем еще бросать?

Но Надя с Лёлей не унимались. Не слушая меня, одна из них схватила с земли большую палку и пустила ее вслед уплывавшим гусям.

Те метнулись с громким криком в разные стороны; большие даже взмахнули сильными крыльями и полетели, но гусыня сейчас же снова тяжело опустилась на воду, собирая и подгоняя своих перепуганных детей. Один гусь только, поджав ноги и распустив широко крылья, продолжал лететь прямо к шалашу, которого мы совсем не заметили. Наконец вся птичья семья добралась до земли. Переваливаясь, с громким криком все стадо пустилось бежать к тому же шалашику… На взбаламученной воде, расходившейся кругами и рябью, остался только один маленький гусенок, что давеча все отставал, но только теперь он уж не плыл, а, повернувшись беленьким брюшком вверх, неподвижно качался на воде…

Увидав, что они наделали, Надя с Лёлей беспокойно переглянулись; а я закричала и залилась слезами.

– Убили! Вы его убили! – неутешно повторяла я. – Злые! Гадкие!.. Я говорила вам!..

– Молчи! Говорят тебе – молчи! – унимали они мои крики. – Уйдемте поскорее!.. Вон женщина идет сюда из шалаша. Скорее! Это сторожиха!..

И они бросились бежать.

Я взглянула и увидала быстро шедшую к нам женщину с очень сердитым лицом. Забыв слезы, я бросилась вслед за ними; а женщина, увидав убитого гусенка, тоже побежала за нами вдогонку.

– Ах, вы, негодные девчонки! – кричала она нам вслед. – Бесстыдницы! Гусенка убили. Бросать каменьем в чужую птицу!.. Вот я вас!

И женщина, преследуя нас, не переставала кричать и браниться до самой рощи.

Мы бежали. Надя и Лёля с громким смехом впереди; я – сзади, отстав, как давешний гусенок, с ужасом прислушиваясь к топоту за мной и ожидая, что вот-вот поймает меня эта страшная женщина…

Но, слава Богу, – вот и дача. Мы стремглав, едва переводя дух, повернули в аллею.

– Ишь улепетывают! Хороши барышни! Озорницы эдакие!.. – раздавалось за мною. – Вот догоню я вас, стойте!.. Я вам задам!

Вдруг женщина в недоумении остановилась, увидав, что мы бежим к балкону, где в ожидании обеда собрались все наши.

– Ишь их! – укоризненно пробормотала она. – А еще губернаторские!..

Она повернула и пошла назад, тяжело отпыхиваясь.

Мы вбежали на крыльцо. Надя села на ступеньки, едва переводя дух от усталости и смеха; Лёля вбежала на балкон, подпрыгнула и с хохотом повисла на шее тети Кати; а я бросилась к вечной своей заступнице – бабочке.

– Что с вами, дети?.. Чего вы испугались? – спрашивали нас.

– Да Вера на бахче гусенка убила! – закричала Лёля.

– Ах! – успела я только ахнуть в негодовании.

– Неправда! – вскричала тетя Надя. – Ну зачем ты, Лёля, глупости говоришь и неправду? Не Верочка убила – а мы.

И Надя рассказала все, как было.

– Фу, срам какой! Ну не стыдно ли вам так вести себя? – сказала бабушка.