Быть Иосифом Бродским. Апофеоз одиночества

Имяреку, тебе, – потому что не станет за трудиз-под камня тебя раздобыть, – от меня, анонима,как по тем же делам: потому что и с камня сотрут,так и в силу того, что я сверху и, камня помимо,чересчур далеко, чтоб тебе различать голоса −на эзоповой фене в отечестве белых головок,

где наощупь и слух наколол ты свои полюсав мокром космосе злых корольков и визгливых сиповок;имяреку, тебе, сыну вдовой кондукторши отто ли Духа Святого, то ль поднятой пыли дворовой,похитителю книг, сочинителю лучшей из одна паденье А. С. в кружева и к ногам Гончаровой,

слововержцу, лжецу, пожирателю мелкой слезы,обожателю Энгра, трамвайных звонков, асфоделей,белозубой змее в колоннаде жандармской кирзы,одинокому сердцу и телу бессчетных постелей −да лежится тебе, как в большом оренбургском платке,в нашей бурой земле, местных труб проходимцу и дыма,

понимавшему жизнь, как пчела на горячем цветке,и замерзшему насмерть в параднике Третьего Рима.Может, лучшей и нету на свете калитки в Ничто.Человек мостовой, ты сказал бы, что лучшей не надо,вниз по темной реке уплывая в бесцветном пальто,чьи застежки одни и спасали тебя от распада.

Тщетно драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон,тщетно некто трубит наверху в свою дудку протяжно.Посылаю тебе безымянный прощальный поклонс берегов неизвестно каких. Да тебе и неважно.

Другая причина моего к Вам посмертного обращения к этому юбилейному дню 24 мая 2015 года, что ровно четверть века назад к Вашему полтиннику я обратился к Вам с большим юбилейным адресом через газету «Новое русское слово», флагмана свободной русской печати за железным занавесом – я был единственный, кто сделал это посредством печатного слова. На это была дополнительная, маргинальная причина: за несколько дней до Вашего дня рождения, на который друзья собирались у Вас без приглашения – здесь на Мортон-стрит, как когда-то на Пестеля в Питере, я отбыл на нашу с Вами географическую родину, в родные палестины – в Россию: впервые после отвала оттуда в 1977 году. Вы не дожили два десятилетия до Вашего 75-летия, я Вас пережил – дело скорее случая, чем судьбы. Вы были старше меня и относи лись к нам с Леной Клепиковой дружески и нежно, слегка даже покровительственно, как старший брат, хотя разница была всего ничего – два года. Короче, не прерывать же традицию из-за такой малости, как смерть. Тем более до следующего Вашего юбилея – столетнего – мне ну никак не дожить.

И еще одна причина моего к Вам посмертного обращения по теперешнему адресу – Сан-Микеле, Остров мертвых, Венеция – я у Вас в неоплатном долгу, хотя формально вроде по нулям. Вы бывали на наших с Леной днях рождения и вместо подарка приносили самого себя: когда читали свои стихи – коронный номер любой питерской тусовки.

Однажды, в конце февраля 72 года, за пару месяцев до отвала, Вы сочинили и преподнесли нам на совместный день рождения поздравительный стих, и я расплатился с Вами только спустя 18 лет, когда опубликовал упомянутый юбилейный адрес в «Новом русском слове». По числу знаков у меня в разы длиннее, зато по качеству у Вас в разы лучше: шесть строф, зато каких! Вы начали шутя, но потом так подзавелись, что заздравный стих достиг высот большой поэзии.