Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями

Вы ответили, что интернет, придуманный как средство объединения, в обществе потребления только разъединяет. Но ведь всё зависит от того, как пользоваться интернетом, так как интернет сам по себе это всего лишь система серверов, хабов, протоколов и прочих прибамбасов IT-технологии. Отъединяет (или, наоборот, соединяет) себя от других сам человек. Объясните, пожалуйста, почему вы видите угрозу от интернета и даже сравнили её с угрозой ядерной войны. В вашем романе «Комьюнити» страшен не интернет и не социальная сеть, а такие люди, как Гермес, Орли и в какой-то мере Глеб. «Поколение Пу» вызывает страх. Глеба вы изобразили талантливо, и он вызывает сочувствие. Программист Бобс абсолютно реалистичен, очень точно передан сленг, понятный каждому, кто работает в этой среде. Но вот ABRACADABRA — это не для меня, извините.

Я не понял, что вы имеете в виду, когда говорите «ABRACADABRA не для меня», ну да ладно. С «поколением Пу» и московской пропиской всё понятно, тут не о чем спорить. А тезис о том, что в обществе потребления интернет разъединяет, я проиллюстрировал сутью вымышленных протоколов «ДиКСи»: люди составляют себе комфортную картину мира, то есть утрачивают адекватность, а это и есть разъединение. Инет позволяет людям помещать себя в изолированные «баблобаблы», забывать, что мир — это коллективная сумма впечатлений, а не личное мнение. Я так и написал: сон коллективного разума тоже порождает чудовищ.

Не я первый говорю о пагубности самой структуры интернета для мышления человека. Например, Джарон Ланир в книге «Вы не гаджет» показывает на примере формата записи музыки, что этот формат убивает музыку как философское понятие. Музыка — непрерывное изменение звучания, а не набор разных звучаний, но электронный формат против воли внушает, что набор. Это как если бы парадокс Зенона об Ахиллесе и черепахе из разряда апорий перешёл в разряд аксиом: тогда пространство становится дискретным и мир аннулируется, ибо без пространства он существовать не может (если это не виртуальный мир, конечно).

Вот совсем недавно Mikhail задал мне вопрос о Владимире Хавкине, создателе вакцины против чумы. Я не знал такого учёного. Как же так? Я же перерыл кучу источников! Я что, гуглить не умею? Хавкин даже в «Википедии» есть! Но я его проморгал. Почему? Потому что на Хавкина нет ссылок. Он не введён в контекст. Прямым запросом я могу его найти, а косвенными, через ссылки, не нашёл. Если бы я воспользовался обычной коммуникацией, то есть спросил бы про чуму у историка чумы, то не пролетел бы мимо Хавкина. Но я пользовался поисковиком, и в результате получилось, что я как автор разъединён с одной из ключевых фигур своей темы. (Про ссылки, кстати, я уже написал, что это способ связи с трансцендентным для поколения Web 2.0. С таким методом связи человек Web 2.0 может пролететь даже мимо бога, чего при обычной коммуникации не случится никогда.)

Отсутствие в инете института авторитета, который заменён лайками, означает трондец культуре, потому что культура — это система иерархий, система авторитетов. Анонимность сети (анонимность не данность, она выбрана изобретателями сети) означает отсутствие судьбы и личности. Торжество внутреннего тролля означает безнаказанность, то есть нарушение законов диалектики, когда на действие нет противодействия, а количество не переходит в качество. Ну и так далее. Говорить об этом можно бесконечно. Задорнов вон вообще рубанул правду-матку в глаза: «Интернет — территория зла!» Все эти особенности сети сами по себе не катастрофа, как открытие ядерного синтеза не гибель цивилизации. Но если ядерный синтез становится оружием — тогда беда. Если законы сети извлекаются из сети и внедряются в реал (когда «человек — это его айфон», когда в культуре торжествует креативная Webшиза), тогда начинается постепенный распад. В реале-то у нас только одна жиська и одна картина мира. Хотя это звучит некреативненько.

Мир — коллективная сумма впечатлений, а не личное мнение. Когда коммуникация искажена, сумма не сложится. А сон коллективного разума тоже рождает чудовищ