Быть корейцем...

Куда большую роль играет, по-видимому, традиционная для корейской этики нетерпимость к воровству. Можно вспомнить о нищих пятидесятых, когда лавочники знали, что работающая у них продавщица, хотя и сама живет в нищете, а то и голодает, не возьмет из лавки ни зернышка риса, ни кусочка яблока. Не следует забывать и про крепость семейных и иных социальных связей, которые обеспечивают высокую степень контроля над индивидом и надежно пресекают любые социальные отклонения. Корея остается страной домохозяек, и дети растут под неусыпным контролем матерей. Большую роль играет и корейская система школьного воспитания, крайне жёсткая и, в то же самое время, с самого раннего возраста формирующая у ребенка чувство ответственности и ориентацию на созидательный труд. Корейские подростки не болтаются по улицам – у них на это нет времени. Все школьные годы заняты изнурительной подготовкой к экзаменам, тем самым экзаменационным марафоном, успех или неудача в котором полностью определяет в Корее всю последующую судьбу человека. Кстати сказать, именно жёсткий социальный контроль американские японисты-криминологи считают одной из важнейших причин крайне низкого уровня преступности в этой дальневосточной стране.

Другой особенностью быта корейского города, которая сразу бросается в глаза человеку, приехавшему из-за рубежа, является отсутствие или, по крайней мере, исключительная редкость актов вандализма. Стеклянные телефонные кабины стоят целые и невредимые, никто не ломает скамейки, никто не портит многочисленные автоматы по продаже кофе или сигарет, никто не срывает искусственный бархат с сидений в вагонах электрички, нет даже пресловутых «граффити» – разнообразных и, как правило, не слишком умных надписей, которыми испещрены стены домов в бедных кварталах американских и западных городов.

Организованная преступность, которая в девяностые годы стала бичом российского общества и экономики, существует и в Корее, однако по своему масштабу и характеру она весьма отличается от российской. Корейские «братки» при молчаливом согласии полиции и властей контролируют те сферы бизнеса, которые формально считаются запрещенными, но на деле терпятся властями. Относится это в первую очередь к игорному делу и проституции, а также к деятельности всякого рода заведений (пивных, гостиниц и т.п.), которые служат прикрытием для этих видов полулегального бизнеса. Подобные заведения имеют «крышу» – соответствующую преступную группировку, которой они выплачивают определенную часть доходов. Однако подавляющее большинство тех корейских фирм, которые не связываются ни с азартными играми, ни с проституцией (а также аккуратно и в срок рассчитываются с долгами), не имеет с мафиозными группировками никаких отношений.

Другой областью, в которой в Корее также заметно присутствие оргпреступности, являются вопросы неплатежей и невозврата кредитов. Некоторые специфические черты банковской системы привели к тому, что в Корее, наряду с официальным, существует и рынок частного ростовщического кредита. В случае невозврата кредита заимодавец в принципе может решить дело через суд, однако юридическая процедура часто затягивается надолго, стоит немалых денег и нервов, так что иногда заимодавец, если ему не удается уладить конфликт «по-хорошему», предпочитает выйти на нелегальные силовые структуры. В отдельных случаях к их услугам могут прибегать даже вполне солидные средние фирмы.

Участие организованных преступных группировок в этих двух видах деятельности, по-видимому, не вызывает особых возражений у властей. Однако занимается организованная преступность и «чисто противозаконными» вещами, в том числе и торговлей наркотиками и оружием. Настоящего рынка наркотиков в американском и даже европейском понимании в Корее пока нет, подобными препаратами лишь изредка пользуются некоторые представители богемных кругов и «золотой молодёжи», а также немногочисленные в корейском обществе маргиналы. Тем не менее в последнее время распространение наркотиков превратилось в Корее в определенную проблему, с которой приходится считаться.