Быть отцом! Звездные папы о своем родительском опыте

Я не хочу сказать, что она все время мной восхищается. Просто это и правда совсем другая история. Мне есть с кем обсудить рабочие моменты. При этом Настя что-то мне подсказывает, более того, я сам часто прошу у нее совета.

– Ваша супруга не работает?

– По профессии она преподаватель японского языка, но с момента рождения Лизы пока не выходила на работу.

– Каково ей сидеть дома?

– Вот как мамины заботы можно назвать словом «сидеть»? Я думаю, ей непросто, но это не та тяжесть, которая приводит к разговорам типа «ой, я деградирую, срочно нужно выходить на работу!». Во-первых, ей скучать некогда, во-вторых, с этими, как я их называю, «тремя поросятами», правда интересно. А в-третьих, она читает, иногда пишет сама, у нее есть круг своих интересов и друзей.

– Получается, у нее за годы родительства мало что меняется, только детей становится больше. А вот у вас как раз произошли серьезные перемены: были завкафедрой и главным редактором журнала – стали председателем Синодального информационного отдела. Как это повлияло на ваше отцовство?

– Ну как повлияло? Старшую, Лизу, когда она маленькая была, я часто купал сам. Среднюю, Аньку, – всего несколько раз, а Рому – почти никогда. Потому что Лиза родилась раньше, чем произошли перемены на работе, еще в прошлой жизни.

«Лиза смотрит, как я листаю ленту «Фейсбука»:

– Папа, а почему здесь везде ты? Потому что ты – персонаж журналов?

– То есть главное отличие – нехватка времени?

– Безусловно, стало меньше времени, но дело даже не в этом. Когда меня назначили, я разговаривал со Святейшим Патриархом, советовался, и он сказал, что надо выполнять свою работу «с пониманием высокой ответственности за каждое сказанное слово». Конечно, просто так болтать языком никогда не нужно, и евангельский принцип говорит о том, что за каждое праздное слово человек даст ответ. Но мы понимаем, что есть разные уровни ответственности. А когда любое твое слово может быть интерпретировано как позиция Церкви, то тут десять раз подумаешь, как сформулировать ту или иную фразу.

– Не получилось ли, что ваша профессиональная деятельность отняла вас у семью?

– Знаете, это вопрос в плоскости: что важнее – семья или работа? Я считаю, это неправильный вопрос: их нельзя сравнивать, взвешивать на одних весах. Семья – это жизнь. Работа – это работа, служение. Мне в жизни повезло: я никогда не занимался тем, что мне неинтересно. Я знаю, некоторые люди ищут себя до сорока лет, некоторые – всю жизнь. У меня такого не было. По окончании института у меня сформировалась четкая позиция: хочу преподавать. И я остался преподавать. Мне нравилось делать журнал. Я и сейчас работаю по профессии, которая мне интересна. Это не моя заслуга, это такой подарок Небес, что у меня не такая работа, где «папа просто зарабатывает деньги». И для семьи это тоже важно, это создает определенную атмосферу.

«Мне казалось, что понятие счастья все приземляет. Я обратил внимание, что в Библии нет призыва «будьте счастливы», но «всегда радуйтесь».

– А вы успеваете с детьми общаться?

– Как-то в одной умной книжке или статье про воспитание я прочитал, что вообще важно не сколько ты времени проводишь с детьми, а как ты его проводишь. Поэтому я перестал беспокоиться по поводу количества часов.

– Ну хорошо, но ведь бывает, наверное, так, что вы пришли домой, дети от вас чего-то хотят, а вы так устали, что уже ничего не хотите…

– Ну конечно, бывает. Просто часто, когда я уже ничего не хочу, дети уже спят. Но меня очень трогает всегда, когда они спрашивают в выходной день – раньше Аня, а сейчас уже и Рома: «А ты сегодня не идешь на работу? О, папа не идет на работу!»

– Вы помните момент, когда вы почувствовали себя отцом?

– Помню. Утром Настя сходила к врачу, тот сказал: «Все в порядке, через пару недель приходите». Она спокойно поехала к моим родителям за город, и там у нее начались схватки. Я примчался из Москвы. Меня даже пустили в палату к жене и показали Лизу. Я увидел: лежит под колпаком такой комок с трубочками – и при этом почувствовал, какое это свое, родное…