Быть учителем...(СИ)

— Работаю я. День, ночь, а когда и все сутки кручусь, если сменщица не выйдет! Уже голова давно кругом, от усталости ничего не соображаю! А мужики… наверное, свояк с друзьями гулял! Я сто раз говорила, чтобы к нам не таскался! Сегодня морду ему разукрашу, наверное, так более доходчиво будет!

Ольга Борисовна вытащила из сумочки листок и протянула измученной женщине.

— Здесь расписание экзаменов! Поговорите с дочерьми…

Назад педагоги возвращались в отвратительном настроении.

— Всё она врет! — убежденно толковала Римма Васильевна. — Девки её давно уже пустились во все тяжкие! Юные путаны…

— Мать может и сама не знать, что происходит в её отсутствии, — вяло возразила Ольга Борисовна, — и свято верить в порядочность дочек. Да и кто на самом деле знает, что там эти мужики делали. Пили — это факт, а всё остальное… жалко мне её!

Римма Васильевна фыркнула:

— Ты себя пожалей! Видела, что у этой шалавы в холодильнике? И форель, и колбаса сыро-копченная! А ты такое даже на Новый год себе позволить не можешь!

Что правда, то правда! И всё же Ольге Борисовне было жалко женщину. Работает, не покладая рук, а девчонки дружбу с пьяницей "свояком" водят. Мало ли, перепьются мужики, да ещё и изнасилуют юных дурочек! Вот горе-то! Никакой колбасе не обрадуешься!

Вернувшись в школу, они с Риммой Васильевной старательно написали отчеты о посещении дома Савенковых с выводами типа: "Условия жизни благоприятные. Семья материально обеспечена. Санитарное состояние в норме", и с чистой совестью отправились домой.

А через день двух учительниц вызвали не куда-нибудь, а прямиком в прокуратуру.

— На каком основании вы в отсутствии взрослых, без приглашения завалились в дом, где находились две несовершеннолетние? — спросил их молоденький плюгавый юноша, на котором прокурорский китель смотрелся, по меньшей мере, смешно.

— Так экзамены…

— Это квалифицируется, как незаконное проникновение в жилище в отсутствии хозяев!

— А ничего, что "в отсутствии хозяев" там находились три пьяных мужика и две пятнадцатилетние девчонки! — вскипела Ольга Борисовна.

— А гражданка Савенкова утверждает, что никаких мужчин не было, что вы ворвались в её дом, угрожали вызвать милицию, залезли в холодильник и оскорбляли дочерей-подростков!

— Да не было этого! Мы только…

— Хотите совет? — не стал слушать их возмущенных оправданий чиновник от закона. — Отправляйтесь к Ирине Викторовне, попросите у неё прощения и умоляйте забрать заявление, если не хотите, чтобы в школу пришло предписание о вашем "служебном несоответствии".

Такого унижения отдавшие всю свою жизнь служению педагогике Ольга Борисовна и Римма Васильевна не испытывали никогда. Их даже не захотели выслушать, дать как-то оправдаться! И кто? Едва закончивший университет сопляк, который и жизнь-то видел только на экране телевизора.

У дам моментально подскочило давление, закололо сердце, и вылезли все болячки, которые бывают у женщин их возраста. Учительницы появились в школе, благоухая валерьянкой и с нитроглицерином под языком. А там… там их уже ждала на полном боевом взводе госпожа Буфетова!

— Вы позорите звание педагога! — яростно ревела она. — Таких надо гнать поганой метлой из рядов российского учительства! Подростки… права детей! Уполномоченный по детству… Конвенция….

— Да пили эти вруньи всю ночь с местными алкашами! — рьяно оправдывалась Римма Васильевна. — Да ещё вон какие наглючие…

— Дети лгать не будут! Это вы во всем виноваты! Немедленно… открытый педсовет прямо на дому у Савенковых, под протокол! Я вам покажу, как не соблюдать права детей на защиту их чести и достоинства! Я сама на вас в суд подам!

— Там тесно… мы не разместимся всем коллективом в сорок человек, — устало пробормотала, сразу же потерявшая боевой задор Римма Васильевна.

В результате к Савенковым коллективно кланяться в ноги отправилась весьма представительная группа: впереди перла грудью госпожа Буфетова, за ней семенила директриса и два завуча. Замыкала скорбное шествие на учительскую Голгофу председатель профкома и две виновницы "торжества".

— Уволюсь! Пошли они все к черту вместе с их ювенальной педагогикой! — бормотала себе под нос Римма Васильевна. — Столько лет коту под хвост… Ещё бы я не кланялась каждой шалаве!

Ольга Борисовна осторожно помалкивала: она не могла себе позволить уволиться. Свободных рабочих мест в маленьком городке нет, а дочь надо учить, да и самой что-то есть.

И как не бурлила в её груди обида, она крепилась, хотя от такой вопиющей несправедливости хотелось плакать.

День перевалил за вторую половину дня, когда учительская делегация втянулась в калитку знакомого особнячка.

А между тем, дом жил своей жизнью очень далекой от "малого" и "большого" педсовета, который там собиралась проводить мадам Буфетова. Из распахнутых окон уже неслись не звуки заунывного шансона, а веселенький припевчик: "…а у тебя губы бантиком, а попка краником…"

— Это как? — шепнула обескураженная профсоюзная дама Ольге Борисовне.

— Сейчас у нас у всех станут "попки краником"! — хмуро пообещала та, ещё и заслышав перебивающие звуки музыки громкие мужские голоса.