Бытие и сознание

Роль познавательных (гностических) процессов в регуляции действий выступает очень показательно на патологическом материале. Не случайно все попытки начисто отделить апраксию (нарушение практического действия) от агнозии (нарушения познания) потерпели неудачу. Все данные свидетельствуют о теснейшей взаимосвязи апраксических расстройств с агностическими. Все случаи апраксии, описанные Клейстом и Штраусом, содержат агностические элементы. В основе настоящей конструктивной апраксии, описанной Шлезингером, лежит, по его же мнению, нарушение «оптического управления движением» (optische Bewegungs – steurung

). В основе описанных им случаев апраксии Ланге вскрывал нарушение восприятия (агнозию) пространственных отношений. В частности, в основе целой группы апраксических расстройств, образующих так называемый синдром Герстмана (апраксии пальцев, аграфии и т. п.), Ланге вскрывал нарушение восприятия направления в пространстве. Грюнбаум пытался даже свести всякую «конструктивную апраксию» к расстройству восприятия пространственных отношений. Пик отметил роль зрительного расстройства памяти при нарушении возможности правильного ведения строки при письме и т. д. В основе «идеаторной апраксии», с которой непрерывным рядом переходов связана конструктивная апраксия, лежит непонимание задачи, цели, смысла действия. Словом, обширнейший материал клиники апраксических расстройств, т. е. нарушений действий, вскрывает в основе нарушения действия нарушение психических процессов, посредством которых они регулируются, и, таким образом, подтверждается положение о психических процессах как регуляторах действия.

При этом уже элементарное действие с предметом регулируется не просто непосредственно, чувственно данными свойствами этого предмета как материальной вещи – его величиной, сопротивляемостью давлению и т. п., а теми его свойствами, выявляемыми практикой действия и познания, которые существенны для него как объекта (и орудия) человеческой деятельности. Таким образом, уже в афферентации простых предметных действий выступает их «смысловой характер».

Далее формируются такие смысловые действия, как акты речи и письма, т. е. двигательные акты, регулируемые объективируемым в слове мыслительным содержанием, возникающим в результате анализа, синтеза обобщения эмпирических чувственных данных.

Характеризуя теорию «автоматизма» (т. е. механистически понимаемого детерминизма), Джемс писал, что, согласно этой теории, зная в совершенстве нервную систему Шекспира и все воздействия на нее со стороны окружающей среды, можно было бы полностью объяснить, «почему в известный период его жизни его рука начертила какими-то неразборчивыми мелкими черными значками известное число листов, которые мы для краткости называем рукописью „Гамлета“. Мы могли бы объяснить причину каждой помарки и переделки, мы все бы это поняли, не предполагая при этом в голове Шекспира решительно никакого сознания». На самом деле объяснить создание «Гамлета» исходя из движений, посредством которых был начертан Шекспиром текст его трагедии, это безнадежная и бессмысленная затея, если исходить при этом из предположения, что движения, посредством которых выводятся буквы, составляющие текст «Гамлета», регулируются, «афферентируются» мышечной кинестезией пишущей руки, безотносительно к самому смысловому содержанию «Гамлета». Такое представление об афферентации движений, посредством которых осуществляется письмо, не соответствует действительности. Осуществление одного и того же движения, например кругового, посредством которого осуществляется начертание буквы «о», регулируется другой афферентацией, чем круговое движение, посредством которого, с одной стороны, художник, с другой – геометр чертят круг[266]. В каждом из этих случаев построение движения требует и предполагает абстракцию и генерализацию других свойств и отношений как афферентирующих эти движения моментов: в случае письма ведущими вафферентации движений, которыми они осуществляются, являются фонематические обобщения, подчиненные смысловым соотношениям. Таким образом, смысловое содержание «Гамлета» само участвовало в афферентации тех движений, посредством которых Шекспир начертал текст своего бессмертного произведения. Нельзя вывести объяснение смыслового содержания «Гамлета» из движений, посредством которых был начертан буквенный состав его текста, самих по себе.