Бытие и сознание

Отвергая схоластическую, исходящую от Фомы Аквинского, теорию чувственного познания вещей материального мира[133] Декарт противопоставил ей «причинную теорию» ощущений и восприятий. Однако прогрессивный естественнонаучный подход Декарта к проблеме ощущений и восприятий стал отправной точкой для всех блужданий последующей идеалистической философии и имел катастрофические последствия для гносеологии. Эти последствия были порождены механистическим пониманием причинности, из которого исходил Декарт. Декарт связывал восприятие непосредственно

с внешними воздействиями вещей, минуя деятельность, посредством которой осуществляется познание вещей. Именно поэтому положение, согласно которому ощущения и восприятия являются результатом воздействия вещей

, вступило в конфликт с положением, согласно которому они являются познанием вещей.

Механистически понятая «причинная теория восприятия» привела к выводу, что мы познаем не вещи, а лишь эффект, который их воздействие производит в нас, в нашем сознании, – «чувственные» [[134]

. О существовании вещей и их свойствах мы будто бы лишь «умозаключаем» на основе чувственных данных как единственных непосредственных объектов нашего познания. Предпосылкой этого построения служит позитивистское отождествление объекта познания с непосредственно данным. Объективно якобы только то, что дано помимо познавательной деятельности. Из познания исключается анализ и синтез, который ведет от данного к объективно существующему. Механистическое понимание детерминированности психических явлений непосредственно внешними воздействиями, минуя познавательную деятельность субъекта, аналитико-синтетическую деятельность мозга, влечет за собой позитивистское отождествление объективного с непосредственно данным.

Это последнее положение служит основанием для идеалистической подстановки чувственных данных как непосредственных объектов познания на место вещей. Существует внутренняя солидарность между рецепторной теорией, согласно которой ощущения возникают в результате пассивной рецепции внешних воздействий, и позитивистическим отождествлением непосредственно данного с объективным – в гносеологии.

Этот круг идеалистических идей связан, как мы видели, в своих истоках с механистическим представлением об ощущениях и восприятиях как непосредственных механических результатах воздействия вещей и позитивистической доктриной, согласно которой может быть познано только то, что непосредственно дано субъекту. В результате единственным непосредственным и достоверным объектом познания оказываются «чувственные данные»; познание – это рецепция, исключающая какую-либо деятельность субъекта – по анализу, обобщению и т. д.

Если исходить из механистического понимания воздействия вещей на мозг и представлять себе мозг как аппарат, приспособленный только для того, чтобы пассивно принимать и механически регистрировать воздействия, которым он подвергается, то анализ, синтез, обобщение, посредством которых осуществляется познание, неизбежно отделяется от мозга как чисто духовная, умственная деятельность и представляется как «конструирование» объектов познания. Это мы и видим у представителей другой – кантианской – разновидности идеализма.[135]

Согласно этой теории, восприятие вещей внешнего мира состоит якобы из двух составных частей: 1) из порожденных непосредственно внешним воздействием «чувственных данных», рецепции которых не включают никакой деятельности по их анализу, синтезу, обобщению, и 2) отправляющейся от них деятельности, направленной на познание внешних, физических объектов, которая сама как таковая не обусловлена внешним воздействием вещей.