Бывшая Ленина

Оксана сдержалась и даже не процарапала столешницу насквозь. Помолчала немного и спросила:

— Даниил Юрьевич, вот зачем было так, а? Я же просила не соваться к главе пока. Время не то, настроение не то, да и некоторые вещи я говорить не могла, но понятно же, даже вам должно быть понятно, что сложно все. Зачем полезли, тем более сегодня?

— Оксана Викторовна, да какая разница-то.

— Какая. Такая, что я просила. Я вас просила, правильно?

Оксана беспомощно посмотрела на Митрофанова. Захотелось плакать. Митрофанов завозился на стуле, попытался отхлебнуть из пустой чашки, хмыкнул и раздраженно произнес:

— Ну простите, Оксана Викторовна.

— Ну простите, — зашипела Оксана. — Вам простите и Таиланд, а мне теперь куда? Без единственного вменяемого сотрудника и без перспективы! Вы же на самом деле не хороший план предложили, а единственный, если без дураков-то. Ничего другого мы не придумаем. Подождали бы немного — победителями на нем выехать могли, с премиями и решением проблемы, и отдел, и администрация, и весь город. А теперь Балясников никогда уже такого не примет, раз вас послал и орал на весь этаж.

— Значит, не надо ему, — сказал Митрофанов. — Пусть дальше придумывает.

Оксана чуть не сорвалась на крик. Сдержалась, потому что видела: Митрофанов ее провоцирует, а самому-то ой несладко. К тому же она не теряла надежды разрулить ситуацию. Иначе зачем сюда прибежала-то, аки брошенная невеста? Не скандалить же и не мотивы уточнять. Их знать не помешает лишь в случае, если с Митрофановым придется дальше работать. А не придется, похоже. И проблема тут не только в воле начальства, но и в желании подчиненного. Вот уж чего не ожидала.

— Даниил Юрьевич. У меня огромная просьба. Очень коротко и четко объясните, пожалуйста, что вы сказали главе и что он вам.

— А вам как будто не объяснили еще.

— А вот представьте себе. Наговорили всякого, наорали, потом Ираида заявление ваше показала, чтобы я визу поставила.

Она сделала паузу, уже понимая, что Митрофанов ни в жисть не спросит, поставила Оксана визу или нет. Гордый. С перебором.

А Митрофанов точно не заметил паузы или не понял, для чего она. Он вздохнул и впрямь очень четко и коротко принялся рассказывать:

— В общем, я в архиве порылся и нашел. Больше, чем собирался. Свалка не просто незаконная — это судами подтверждено. Было два представления прокуратуры и судебное разбирательство с решением: нарушение законодательства немедленно прекратить, свалку закрыть, землю привести в исходное состояние. То есть я точно не знаю, само решение не нашел, только ссылки в бумагах правупра, а картотеки дела за этот период в сети нет. Не суть. Это когда за Саакянцем зачищали — а вы не помните, поди. Короче, Балясникову даже придумывать ничего не надо или там дополнительные решения через аппарат и сессию проводить. Он просто берет действующее решение из архива и закрывает свалку, ссылаясь на прокуратуры и суд. И дальше все разбираются с ними, а мы умываем руки и требуем компенсации ущерба.

— Прокуратура с судом как решили, так и обратно откатят, сверху цыкнут, и вопрос решен, — а мы крайние, — возразила Оксана.

Митрофанов крутнул головой.

— Во-первых, «так», по-простому, не выйдет. Это та еще морока, тем более с судами, хоть они там обцыкаются. Во-вторых, мы дурь эту прекратим, пока не перетравились все, и получим новую точку для переговоров. А это в любой ситуации полезно, в том числе с Гусаком.

— Гусак, если бесится, очень неприятен, а он уже бесится, главе сказали, — объяснила Оксана.

— Да я понял. Но голову не надо отключать, даже когда ссышь, прошу прощения. Ботинки будут целее, а то и голова. И на провода не попадешь. Был вариант соскочить по-хорошему, а дальше типа я не я, сами разбирайтесь. Нет, он начал: «Свою работу делайте, а не ковыряйтесь в делах предшественников, я за них не отвечаю». Хотя именно не отвечать дальше и предлагалось дурачку-то.

— Так и сказал — за предшественников не отвечает? — уточнила Оксана. — И все?

— Ну он много чего еще сказал, компактно так. Обязательства города, обязательства области, мы должны решать проблему, а не спихивать другим на голову, все вот это. Все как Лена… — он замолчал.

Какая Лена, хотела спросить Оксана, но решила, что не время, поэтому осторожно заметила:

— Так правильно же, в принципе.

— В принципе-то любая мысль правильна, если вовремя ее остановить и обрезать как надо. А не начинать: «Мне такие специалисты не нужны, мне нужна нормальная конструктивная работа, не хотите работать — пишите заявление, найдете себе новое место, где можно вот так спихивать, а искать не хотите — помогу волчий билет оформить».

— А, — сказала Оксана.

— Да мне и без «а» хватило бы. Мальчика нашел.

— В смысле, понятно, чего он на психе таком. Вы же ему отвечали что-то, правильно? А он просил как раз скандалы и демарши не устраивать и вообще темы до заседания не касаться, и чтобы все помалкивали. Видимо, надеется, что все само рассосется — ну или пообещали ему так. И тут вы с записочкой. Да еще с перспективами суда. С Гусаком-то судиться — это да, это здоровое такое мероприятие.