Бывший 2. Роди мне сына (СИ)

Адриан кидает на меня серьезный, предупреждающий взгляд и я замолкаю. Хотя внутри всё шкворчит и пышет недовольством.

Естественно, после сцены на кухне я пошла за ним с аптечкой. Но он ведь всегда такой сильный и независимый, даже оказать первую помощь не дал. Согласился только на вызов медицинской бригады.

— Как же вы так стёкла не заметили? — продолжает верещать молоденькая медсестра.

Её зовут Яна. И она блондинка.

На вид не больше двадцати пяти. Светлые глаза миндалевидной формы, аккуратный носик, возможно, поправленный с помощью пластического хирурга, раскрасневшиеся скулы и естественные, пухлые, чувственные губы, которыми, как мне кажется, она тоже готова оказать любую гуманитарную помощь изголодавшемуся греческому народу.

По крайней мере, она так пялится на пах Макриса, явно вырисовывающийся под тонкими домашними брюками, что ей-богу, даже я смущаться начинаю.

— Со зрением беда, вот и не заметил, — отвечает Адриан чуть иронично. — Старость…

Он снова смотрит на меня, удобно устроившуюся в кресле.

Долго и внимательно смотрит, будто бы спрашивает: «Ты этого хотела?». А я снова беззвучно повторяю: «Нет. Ни этого. Я намеревалась показать тебе всю степень своего страха. Просто инструменты подобрала неправильно».

— Ну какой же вы старый, Адриан Константинович, — орудуя пинцетом болтает блондинка. — Мужчина в полном расцвете сил. А зрение сейчас исправляют. Есть ведь операция и вроде как недорого. У меня знакомые в Москве делали. Теперь зрение идеальное. Попробуйте.

Я с раздражением смотрю на медсестру, а Адриан, кажется, это считывает.

— А адрес клиники есть? — спрашивает он у Яны.

Та поднимает на будущего отца моего ребенка глаза. Снова через зону паха, естественно. Непонимающе ими хлопает.

— Я могу узнать и позвонить вам…

… И лично сопроводить до Москвы, договариваю про себя с улыбкой. Разве можно обвинять девушку в том, что она так легко поддается обаянию этого взрослого, красивого мужчины?

Что за человек твой папаша, золотко? — неспешно поглаживаю животик. Как волшебник, чувствует каждую мою эмоцию и умело, как дирижёр, ей руководит.

Ну ладно, хотя бы в силах шутить. Значит, жить будет, и я могу так сильно себя не винить.

— Не стоит никуда звонить, — осекает медсестру Адриан. Получается грубовато. — Вы там долго ещё?

Он кивает на ступни. Морщится, когда из раны извлекается ещё один осколок.

Ненормальный, блин.

Девушка на несколько минут словно обижается и замолкает. Поправляет напольную лампу, установленную сбоку для должного освещения, и откладывая пинцет, хватается за обеззараживающую жидкость в продолговатой бутылке.

— Сейчас будет неприятно, — предупреждает перед обработкой.

По комнате распространяется медицинский запах процедурного кабинета, поэтому я прикрываю нос и опускаю глаза в пол.

— До этого было тоже не особо приятно, — отвечает Адриан сдавленно.

Обнимаю себя за плечи и размышляю о том, как бы закончился вечер, если бы я ни устроила это представление? После ужина мы обычно расходимся по своим комнатам и затем не встречаемся до следующего вечера, потому что, когда Андрей уезжает в телецентр рано утром, я, как правило, ещё сплю.

Хочу ли я поехать в Грецию? Забыть о насущных проблемах, почувствовать легкость, понежиться на солнышке?

Конечно, да. Я же в своём уме.

Боюсь ли я снова ошибиться?

Да. Да. И ещё раз да.

Я и так слишком много ошибалась. Планомерно. Из года в год.

— Готово, — произносит Яна. Девушка заканчивает накладывать тугую повязку на одну ступню и переходит ко второй. — Завтра вечером к вам приедет моя коллега на перевязку. Могу я приехать, если не возражаете? Договорюсь со старшей медсестрой, она у нас мировая.

Яна приподнимает отточенные брови в ожидании ответа и разочарованно прихлопывает рот.

— Мне всё равно, кто займется перевязкой, — часто дыша, произносит Адриан. — Не утруждайтесь.

— Как знаете. Простите.

— Спасибо, Яна, — сглаживаю образовавшуюся в спальне неловкость. — Вы очень нам помогли.

— Так, — приободряется она. — Осталось сделать укол, чтобы обезболить. Не возражаете?

— Я сама поставлю, — резко вскакиваю с места.

Макрис уже откровенно улыбается.

— Оставьте шприц на тумбочке, и я вас провожу, — киваю на дверь.

И поскорее, пожалуйста.

— Ну, хорошо, — снова соглашается Яна. — А вы умеете делать внутримышечные инъекции, Вера?

Сучка малолетняя.

Конечно, у нас тут не Москва и она прекрасно знает кто я. И в курсе, что телеведущие не ставят каждый день уколы.

— Я подростком в деревню к родственникам ездила, — мило улыбаюсь. — У них своя ферма, а дядя так вообще самый лучший ветеринар. Не думаю, что укол человеку сильно отличается от прививки орловскому русаку.

— Ладно, — с ужасом округляет глаза Яна.

Откровенный мужской смех игнорирую.

Медсестра быстро наполняет шприц лекарством из ампулы и откладывает вместе с одноразовой салфеткой на поднос. Ей явно будет что рассказать коллегам, но этот момент отчего-то совершенно меня не беспокоит. А вот растянувшееся на постели тело Адриана — очень даже.

Проводив девушку до дверей, возвращаюсь в спальню и прохожу в ванную комнату, чтобы хорошенько вымыть руки.