Бывший Булка и его дочь

Однако не забыл. Каждый раз в ванной это место проходил мочалочкой осторожно. А в метро и троллейбусе охранял "пятак" чуть оттопыренным локтем.

И так прожил ещё полгода.

Однажды, уже в конце февраля, он проснулся среди ночи… Как сперва подумал, от нехорошего сна. Ему приснился Володя Терешков, школьный его друг, убитый одним подонком. "На боевом посту погиб наш товарищ, Владимир Владимирович Терешков" – так говорили на панихиде.

Пьяный… да, просто пьяный мужик избил жену, избил соседа, а когда вызвали милицию, заперся в квартире и закричал:

"Не подходите, буду стрелять! Двустволка в руках!"

Соответственно ЧП – двор оцепили.

Надо обезвреживать. А как?

Квартира эта была на первом этаже. Володя Терешков говорит: "Вы его отвлеките на окно, а я дверь вышибу".

И вот Бывшему Булке приснилось, будто бы это не Володя стоит перед той запертой дверью, а он сам… Ему старшина говорит: "Дайте я, товарищ капитан". А Бывший Булка: "Да ну, потом за тебя отвечать!" (это действительно были последние Володины слова). И тут он, став Володей Терешковым, разбежался, подпрыгнул и по всем правилам карате ударил пятками в дверь, вышиб её… И упал…

Один ствол у того подонка был заряжен крупной дробью, картечью, в другом был жакан – такой свинцовый шарик вроде лесного ореха.

Вот и всё, собственно. А умер Володя, говорят, часа через два. На операционном столе. Он был удивительно здоровый мужик. Но это уж теперь не имеет значения.

Бывшему Булке снилось, будто он упал и лежит, чувствуя в себе страшную боль от пули. И проснулся… Господи ты боже мой!

Лёг на спину. Будильник показывал полчетвёртого утра. Плохое время для просыпания – можно и совсем не уснуть.

Он вспомнил Володю и разные их школьные дела, стал потихоньку успокаиваться.

И вдруг у Бывшего Булки перехватило дыхание. Ему (что очень редко бывает) ясно припомнилась картина из недавнего сна. Вот он прыгнул, вышиб дверь. Тут же нестерпимая боль в правом боку, и он проснулся…

А ведь Володе в левый попало. Чуть ниже сердца.

Бывший Булка осторожно прислушался к себе. Ничего не болело. Полежал несколько минут не двигаясь.

Он точно помнил то место, куда попала ему пуля.

Потрогал.

Бугор, казалось, ещё немного подрос. И рядом теперь катался под кожей шарик, примерно с горошину.

Через два дня он пошёл в заводскую амбулаторию, к хирургу, к этой беленькой симпатичной врачихе, Синельниковой. А Лидке и Маринке по-прежнему ничего…

– Филиппов… Товарищ, вы Филиппов?

Бывший Булка встал, машинально вынул руки из карманов. Народ уже рассосался. Лишь несколько человек из тех, что пришли позже Бывшего Булки, ещё ждали своей очереди.

– Филиппов, пройдите в кабинет.

* * *

Лепить снежной бабе руки – дело, пожалуй, самое сложное. Надо продолговатыми комками обклеивать прут, а комки без конца отваливаются, а ветки (руки) выпадают из туловища. Морока!

И всё же Лида сделала эту сложнейшую работу. Теперь можно было приступать к давно задуманной мести. Из прошлогодних листиков она сделала глаза, из толстой рогульки унылый нос. Прикинула на секунду, делать рот или не делать. Ничего, и так хорошо!

Теперь она взяла тонкий прут и, отламывая кусочки, стала аккуратно вдавливать их в живот снежному чудовищу: СЕВА.

Жутко довольная собой, она отправилась на терраску, села так, чтобы солнце обливало её всю, закрыла глаза. На секунду тайной мышью в ней заскреблась мысль о школе. Что завтра будет?.. Лида поскорее открыла глаза и стала любоваться своим произведением. Чудо, в самом деле, до чего он был хорош: с квадратными глазами, с опущенным носом и абсолютно немой.

– Эй, Севка!

Он вылез из глубин своей крепости:

– Чего?

– Ничего, просто так, – ответила она голосом Лисы Патрикеевны.

Тогда он догадался посмотреть на бабу.

– Ух!.. Шпионка! С

лопатой наперевес он пошёл на бабу Севу.

– Севка! Имей совесть!

Проходя мимо террасы, он зачерпнул полную лопату снега:

– Сдаёшься?!

– Сда-юсь, – тихо ответила Лида и улыбнулась.

Севка с растерянной улыбкой стоял перед нею, всё держа полную лопату тяжёлого мокрого снега.

– Лида… – сказал он очень опасным голосом.

Она собрала всё своё мужество.

– Плыви-плыви, бревно зелёное!

(Вы, конечно, знаете, что существует такой анекдот про Чебурашку и Крокодила Гену.)

– Точно, шпионка! – с обидой сказал Сева.

Придя на поляну, уже истоптанную Лидой, он принялся за дело. Да с таким угрюмым трудолюбием, что просто умереть со смеху! Словно бы он хотел подтвердить пословицу о том, что если дружно работать, то и снег загорится, а если кое-как, то и масло не вспыхнет.

Слепил один огромный ком, на него с рычанием загнал второй, почти такой же. А третий сделал до смехотворности маленький. Да ещё его сверху пообтесал. И голова получилась приплюснуто-продолговатая.

Потом бегом принёс новых сучьев, но не стал их облепливать снегом, а прямо воткнул в туловище – корявые, загребущие. Лида аж позавидовала.

Дальше Севка в самых углах продолговатой головы пристроил узенькие глазки, в середину сунул плоский нос, вместо рта – неровный ряд обломков. Получились на редкость чёрные и хищные зубы. Да и вся рожа, вся баба вышла ужас до чего смешная и страшная.