Бывших не бывает

– Ты отказываешься от милости потрясателя вселенной?! – поразился жирный евнух.

– Да, отказываюсь.

– Подумай, Вурц-паша, – вмешался султанёнок, – я даю тебе последний шанс. Ты и твои воины заслуживают лучшей участи. Спаси их и себя. Вы храбры и сильны, но смертному не дано противиться воле Аллаха. Примите истину и идите к нам. Щедрость султана не будет знать границ, он окажет вам великую честь, вы все станете спахами в том вилайете, который выберете сами, а править им будешь ты, Вурц-паша! В том нет бесчестья! Многие гяуры до вас уже узрели свет истины и теперь в почёте у султана!

– Нет!

– Ты спросил своих воинов?

– Да, и они просили передать их слова тебе.

– Говори!

– Если ты вместо кобылы обслужишь моего жеребца, солдаты согласны выпустить тебя живым! – рассмеялся в лицо варвару дука.

– Сыновья шлюхи и шакала, – турецкий петух в бешенстве схватился за саблю, – солнце не успеет зайти, как я брошу к ногам моего отца ваши головы! А ты, Вурц, будешь смотреть на это, корчась на колу! Пощады никому не будет!

– Мы не привыкли её просить! До встречи в поле, царевич. Посмотрим, насколько хорошо ты владеешь мечом! – Вурц развернул коня и, махнув нам рукой, поскакал в сторону наших позиций.

Не успели мы подъехать, как со стороны магометан раздались звуки рогов, игравших сбор, и вопли муэдзинов, созывавших правоверных на молитву. Знаки перемирия уже убрали.

Готовились к богослужению и мы. Перед фронтом соорудили походный алтарь, возле которого суетился священник «Жаворонков» отец Порфирий – известный всему войску пьяница, сквернослов и бабник. Ходили слухи, что архимандрит монастыря, из которого он к нам попал, уже десять лет ежедневно возносит хвалу Господу за то, что Создатель позволил сплавить брата Порфирия в войско.

Видом наш пастырь и его добровольные служки совсем не походили на торжественный клир Святой Софии. Грязная, драная, заскорузлая от крови ряса, обмотанные вокруг рук кожаные ремешки для накладывания на конечности, холщовая сумка травмата через плечо, свалявшиеся в колтун волосы и борода да смертельная усталость на лице. Весь этот долгий день он вместе с травматами таскал раненых, перевязывал, поил, исповедывал, причащал, соборовал…

Я стоял в общем строю на правом фланге. Было самое время обратится к Богу. Сейчас каждый вспоминал свою жизнь, считал грехи, мысленно просил у Спасителя утешения и поддержки. Через несколько мгновений нам всем предстояло слиться в хоре общего моления, но сейчас каждый был с Богом один на один.