Бывших не бывает

Группы всадников встретились посередине реки. Лука хотел что-то сказать, но не мог – только хватал ртом воздух да вращал глазами. А вот Михаил Лисовин сказать слово не затруднился.

– Не должно нам, боярич, с гостями, да ещё со старшими с седла разговаривать. Тем более что и отец Меркурий здесь… – Юный сотник кивнул Тимофею, а потом сделал знак своим сопровождающим.

Два зрелых, украшенных шрамами воина, соскочили с коней и подошли придержать стремя двум отрокам. Лука издал горлом странный звук.

«Да, так проявляется sacrum! Он действительно знает как! И ему надо помочь. А еще больше нужно удержать от ошибок! Решено!»

– А мы что в седлах, декархи? Тем более мне не пристало в силу моего сана, – отец Меркурий перекинул ногу через луку седла и, стараясь не слишком кривиться от боли и не повредить ненароком искалеченную ногу, спешился.

Ратнинские десятники остались в сёдлах.

«Да они совсем обалдели! Ничего, сейчас расшевелю. Уж извини, почтенный аллагион».

– Ну что сидим? Кого ждем? – отставной хилиарх широко улыбнулся.

На полусотника Луку напал приступ кашля. Не переставая кхекать и перхать, он махнул рукой – слезай, мол. И как только все спешились, боярич Михаил, не забыв со всем вежеством поприветствовать Луку и десятников, представил им своего младшего товарища. Тимофей явно волновался, но совладал с собой и начал заготовленную речь.

«Ничего себе, Макарий! Итак, тут, оказывается, правили братья-соправители. Старший – тот самый Журавль – смертельно ранен. А Тимофей – сын младшего боярина. Но у старшего тоже есть сын.

Занятно. Здесь к такому не привыкли. А как проняло нашего таракана:

– Так это твоя дружина?

– Ага!

Как про деревянную лошадку, малака!

Но это значит, что, похоже, и Журавль не антихрист, ибо их опять двое. Успеть бы застать его живым! Не самого спасти, а душу!

Стоп! Что?! Здешние бояре принесли присягу Лисовиным?! В лице поднадзорного?! Да это купить на обол драхм![152] Так не бывает! Не бывает, а есть! Ей-богу, почтенный аллагион сейчас лопнет! Отойти, что ли, в сторону, пока не забрызгал?

Ты куда полез, рыжий таракан? Обвиняешь мальчишку в утеснении христиан? Так не тебе это расследовать, а мне, и ты в этом случае лишь меч в руках Церкви, а мечу слова не дают, ибо инструмент суть. Но посмотрим, как парнишка справится…

Восхитительно! Обошлось же! Бунт подавили, бунтовщиков перебили, последние жрецы-мятежники осаждены и никуда не денутся. У мальчишки два корабля[153] – твой бросок, аллагион!»

Лука тяжко вздохнул, замер на месте, словно обдумывая что-то, и вдруг, воздев руки к небу, возопил:

– Господи Боже, да скажи мне, во имя всего святого, что тут творится?!

«Ну, почтенный аллагион, ты сам напросился! Хотя польщу я тебе напоследок…»

– Да ничего особого, – отставной хилиарх не смог сдержать улыбку. – В гости нас приглашают, архонт!

«Эх, до чего же Русь нескучное место! Мне здесь нравится, Макарий!»

Вместо эпилога

Размышление на отвлечённую тему

Больше ста лет назад Карл Маркс написал одну примечательную фразу: «Между тем каждый русский немец во втором поколении является живым примером того, как Россия умеет русифицировать немцев и евреев. Даже у евреев вырастают там славянские скулы…» Показательная фраза. Многозначительная…

Если напрячь память и вспомнить школьный курс истории, то всплывут имена Патрика Гордона, Роберта Брюса, Ивана Крузенштерна, Дениса Фонвизина, Ибрагима Ганнибала, Иосифа да Рибаса и иных, коим нет числа. А ведь все они иностранцы в первом-втором-третьем поколении. Немцы, как говорили когда-то. Немые, русского языка не разумеющие.