Чагинск

— Ну, узнайте пока. А мне пора. Дела, дела. До встреч!

Светлов подошел к Крыкову и пожал ему руку. Затем пожал руки Хазину и мне, ладонь у Алексея Степановича оказалась ребристой и холодной. Механошину он руку не пожал, щелкнул часы в лоб, выскочил за дверь.

Механошин снова уселся на мешок. Дышал тяжело.

— Отличная идея, — сказал Крыков. — Улица Чичагина к памятнику Чичагину! Александр Федорович? Как считаете?

— Да, это…

Механошин покосился на часы, затем достал из кармана пузырек с таблетками и закинул в рот два шарика.

— У моей бабушки были точно такие же, — Крыков указал на часы. — Трофейные. Дедушка их из Германии вывез… Там внутри есть что-то вроде турбийона…

Крыков неубедительно изобразил руками турбийон, Хазин успел сфотографировать.

— Вот и хорошо, — сказал Механошин. — Мы все обговорили, давайте готовиться… Если действительно приедет исполняющий… Репетиционный… День города…

Механошин массировал виски.

— А книга? — спросил я. — Мы же собирались обсудить материал, посоветоваться…

— Я сделал двести снимков, — Хазин потряс фотоаппаратом. — Надо отобрать подходящие…

Механошин уставился на нас, автоматически вытряхнул на ладонь еще два шарика, проглотил.

— Да, книга… — сказал он. — Книга нам чрезвычайно важна, чрезвычайно… Мы намереваемся вводить региональный компонент, книга должна стать фактически учебником. Важно отразить роль личности в истории города…

Я это уже слышал. Две недели назад, в этом же кабинете. Механошин рассказывал про корни, деготь, соль и роль, Хазин записывал в блокнот, то есть вид делал, что записывает, а я слушал. Хотя смысла особого в этом не было, техзадания всегда одинаковые. Во всех без исключения районных городках есть хреновая дырчатая керамика, найденная на карьере кирпичного завода, есть коклюшный промысел, продукты которого поставлялись в Париж, есть охотник Яков Парначев, в девятьсот пятом собиравшийся застрелить из своей берданки бестолкового Николашку. И адмирал Чичагин. А вообще писать книги про региональную историю и ее замечательных людей легко и выгодно. Особенно с Хазиным. Когда работает Хазин, половина листов отводится под фото.

— Надеюсь, что с книгой все будет в порядке, — закончил Механошин. — Ее-то хоть успеют напечатать?

— К началу учебного года сделаем двести экземпляров, — тут же ответил Крыков. — Для подарков и презентаций. Все идет по плану, Александр Федорович…

Механошин кивнул.

В дверь опять заглянула секретарша:

— Александр Федорович! Они там опять… Говорят, что сейчас уедут…

Механошин дослушивать не стал, выбежал из кабинета. Мы остались втроем.

— Где тут телефон можно найти? — тут же спросил Крыков.

Я указал на аппараты на столе. Крыков выразительно постучал себя кулаком по лбу: у Крыкова толстый кожистый лоб, у Крыкова неприятно круглая и ровная голова на вялых плечах и малом теле, мне Крыков всегда напоминает фигурку из пластикового конструктора.

— В гостинице же есть телефон, — напомнил Хазин.

Крыков постучал по лбу пальцем.

— Тогда на почту, — ответил Хазин. — Там автоматы, я домой, кстати, звонил…

Крыков быстро вышел из кабинета.

Остались двое.

— Может, пора и нам? — спросил Хазин. — Все разбегаются как лоси, а между прочим, скоро обед.

— Обед — это святое, — сказал я. — «Чага»?

— Столовая доручастка, — возразил Хазин.

Столовая доручастка уступает «Чаге» в пиве, но превосходит в кулинарии и видах — веранда столовой выходит на городской холм, излучину Ингиря и РИКовский мост. В «Чагу» же лучше с утра.

— Согласен.

Перед тем как выйти из кабинета, Хазин сфотографировал часы.

На улице стало еще жарче, над черными трубами кипели полупрозрачные призраки, в сложенных горкой чугунных скамейках из парка спала кошка, машины на стоянке мэрии блестели горячей жестью, и я затосковал по столовой доручастка. Возьму котлету с макаронами, капустный салат, полстакана сметаны, возьмем пива, по две бутылки, из холодильника…

— Смотри-ка… — Хазин указал фотоаппаратом.

Крыков стоял перед своей машиной, открыл дверцу, но не садился, застыл, почесывая пальцем подбородок, размышляя. Потом закрыл дверцу и направился к нам.

— До почты не подкинете? — попросил Крыков.

Хазин согласился. Почта не по пути в столовую, но все равно. Хазин расталкивал «шестерку», Крыков рассуждал об автоматических коробках передач. Хазин утверждал, что это для баб и безруких, оба лениво спорили, апеллируя в основном к «Формуле-1». Когда машина завелась и мы поехали, Крыков стал врать про работу. Я смотрел в окно.