Чайка − принцесса с гробом. Книга 3 (ЛП)

Ни Тору, ни Акари не называли им своих имен. Видимо, они поспрашивали в Дельсоранте. А значит… их школу и название родной деревни они все еще не знали. Когда они жили беженцами, то никогда никому не называли своей фамилии.

— На всякий случай попрошу. Сдайтесь. Я не хочу бессмысленной битвы.

— Бредни будешь в бреду рассказывать, — отозвался Тору, извлекая комбоклинки из ножен.

— Вы собираетесь сражаться до последнего?

Голос прозвучал изумленно.

Похоже, он не ожидал, что диверсанты могут сражаться в невыгодных для них условиях.

В отличие от благородных и знатных людей, несущих бремя религиозных убеждений, вынужденных оправдывать доверие государства и поддерживать спокойствие мирных жителей, у диверсантов не было причин жертвовать своей жизнью ради защиты чего-либо. При необходимости они могли перерубить даже семейные узы.

Но…

— Я понимаю, что в ваших глазах мы хуже псов — у нас нет ни принципов, ни веры, мы лишь радостно виляем хвостами перед нанимателями. Но именно поэтому есть одна черта, которую не переступим даже мы.

Тору совместил печати на руках с печатями на рукоятях.

Чувства расширились, и, начиная с этого момента, комбоклинки стали частями тела Тору. Конечно, это далеко не гундо мага, но расширенные чувства позволяли увеличивать точность движений. Так владелец комбоклинков мог даже завязывать с их помощью шнурки.

— Понимаешь, диверсанты ни за что не сдадут своего клиента из страха перед противником.

Хоть диверсантов на поле боя и ненавидели… сами они гордились своей беспрекословной верностью своим хозяевам. Диверсант не мог бросить или предать своего господина. Буквально: не мог. В этот самый момент он переставал быть диверсантом, профессионалом своего дела, и превращался в обычного преступника.

Поскольку других принципов и табу у диверсантов не было, за этот они держались, как за свой смысл жизни.

— Какие громкие слова, — насмешливо проговорила ассасин по имени Виви. — Но истинная суть диверсантов — обманы и уловки, не так ли?

— А ассасинов?

— …

Виви не нашлась с ответом.

Строго говоря… диверсанты и ассасины ничем не отличались друг от друга.

Это две неприглядные профессии, занимавшиеся темными, грязными делами, от которых другие отводили взгляды.

Разница лишь в том, что если диверсанты — мастера на все руки, то ассасины специализируются на чем-то одном. Также разницей можно назвать то, что ассасины обычно действовали не на поле боя, а в тылу, среди обычных людей.

— Ясно, — сказал Альберик, вмешиваясь в разговор Тору и Виви. — Я был уверен, что хорошо изучил диверсантов, но, похоже, мне еще многое нужно узнать. Прошу прощения за свою грубость и оскорбительное предложение сдаться.

Альберик вынул меч из ножен и шагнул вперед.

Он посмотрел на Тору взглядом, в котором не было ни капли сомнения, и сказал:

— Какой бы маленькой она ни была, это все же война. Что же, пусть наши силы определят победителя. Я, рыцарь Альберик Жилетт, объявляю вам войну.

Эти слова послужили сигналом к началу битвы.

***

В условиях, когда численное превосходство на стороне противника, пытаться затягивать бой в высшей степени глупо.

Затяни их в долгую выматывающую битву — и шансы на победу испарились бы. Краеугольным камнем в их победе должен был стать ранний захват преимущества и диктование условий. Диверсанты прекрасно умели сбивать противников с толку своей скоростью.

Но…

— «Я есть сталь», — начала Акари чтение ключа «Железнокровия», не отрывая взгляда от противников. — «Стали неведом страх», «стали неведомо сомнение», «встав против врага, я не стану колебаться», «я есть орудие, несущее твою гибель».

Этими словами она именно что открывала дверь.

Это процедура высвобождения запечатанного в глубине тела яростного зверя. После каждой фразы она ощущала, как спадают цепи дремлющего в глубине души создания, и как оно всплывает все выше.

Бесцветный зверь, взращенный для битв.

Не бушующий. Не жестокий.

Просто крайне опасный, словно пламя или клинок.

— Фух…

Акари едва заметно улыбнулась и облизала губы.

Кровь с огромной скоростью циркулировала по телу, все мускулы могли в любой момент выложиться на полную. В сознание Акари бурным потоком текли расширившиеся ощущения. «Железнокровие» так резко повышало чувствительность, что использовавшему его человеку казалось, что он стал больше, чем обычно.

И именно поэтому эта техника — обоюдоострое оружие.

Без тщательного контроля можно остаться совершенно беззащитным.

— …

Вошедшая в боевой режим Акари вгляделась в надвигавшихся врагов.

Они были полной противоположностью друг друга.

Крупный мускулистый мужчина средних лет.

И тощий маленький мальчик-полукровка.

Наибольшее внимание следовало уделять мужчине с внушительным комбомечом — Николаю.

Конечно, мальчика тоже вряд ли стоило игнорировать. Но тощий вид позволял сделать вывод о том, что сильными мускулами он не обладал. Во всяком случае, его тело нельзя назвать телом воина.