Чайка − принцесса с гробом. Книга 4 (ЛП)

Мужчина поднялся и вытянул левую руку в сторону. Стоило ей коснуться прикрытой тканью груди, как он без тени смущения ухватился за нее.

За грудь девушки, стоявшей рядом с ним.

— …должна быть вот такая.

Он не сводил глаз с Чайки, а пальцы его левой руки словно жили своей жизнью, играя с грудью девушки. Надо сказать… что такая хватка без единого взгляда в сторону груди красноречиво говорила о том, насколько мужчина привык к этому действию.

— Да. Прекрасно. Поистине прекрасно, — мужчина размашисто кивнул. — Это ощущение спелости, но не перезрелости, наполняющее руку! Вот она — грудь! Вот они — сиськи! Вот они — бурдюки живительной влаги! Я уверен, что пальцы даны нам именно для того, чтобы ласкать их!

— …

Чайка промолчала.

Отчасти она была ошарашена, а отчасти — напугана. Больше всего она опасалась, что неосторожным движением спровоцирует его на слова в духе «а теперь давай я поласкаю твою».

Что же до девушки, за грудь которой держался мужчина…

— …Давид.

…то она какое-то время молчала, совершенно не сопротивляясь.

— А?

Мужчина приставил копье к стене и повернулся к девушке.

Судя по тому, что только что сказала девушка, его звали Давидом.

— Что, Сельма, хочешь, чтобы я вторую грудь помял? С радостью. У тебя две груди, а у меня — две руки.

— …

— Прекрасно, поистине прекрасно, значит, я и вторую сейчас от души обласка…

Но в этот самый момент…

Раздался скрипучий звук, и лицо мужчины познакомилось с вещью в руках девушки.

А именно: с прикладом гундо.

Как и оружие Чайки, ее гундо выглядело старым, но при этом активно использовавшимся — несмотря на состарившиеся деревянные детали, на металлических не было и следа ржавчины.

Судя по тому, как эта девушка по имени Сельма ловко и привычно обращалась с гундо, оно явно принадлежало ей. А поскольку других людей рядом не находилось, выходит, что это именно она обстреливала отряд Тору с башни.

— Дурак, — сказала Сельма, прищурившись.

Она — взрослая девушка со смуглой кожей.

На вид ей примерно столько же, сколько Давиду — что-то около 25. Как раз тот возраст, когда «девушки» начинают избавляться от этого звания и превращаться в женщин.

Именно о таких девушках говорят, что они «в самом соку».

Ее длинные рыжие волосы свисали с затылка двумя косами. Тело Сельмы тоже полностью соответствовало возрасту и обладало куда более пышными формами, чем у Чайки. Она носила серую одежду, сквозь вырезы на которой виднелись загорелые бедра.

На ее красивом, строгом лице особенно выделялись глаза золотистого цвета и подкрашенные алой помадой губы.

В целом… может, вид этой девушки не разил наповал с первого взгляда, но засмотревшемуся человеку раскрывал всю свою обольстительность. Привлекательной казалась и томная апатичность, сопровождавшая ее действия.

— Ты же, вроде, не кобель на случке. Думай хоть немного о целомудрии.

— Чего?.. — от удара Давид пошатнулся, но быстро вернул равновесие… и непринужденно обнял Сельму за плечи. — Что ты сейчас-то стесняешься? Мы ведь с тобой уже столько раз…

— Я не помню, когда опускалась до того, чтобы задешево продать себя в качестве безропотной игрушки.

— Прекрасно, прекрасно, поистине прекрасно. Твердость твоего характера возбуждает меня еще больше…

— …

Заметив, что Сельма вновь вскинула гундо, Давид сразу затих. Похоже, ее удары далеко не безболезненные.

Вздохнув, Сельма опустила гундо, а затем и вовсе осторожно приставила его к стене. Затем она медленно перевела взгляд с Давида на Чайку.

— И все-таки… куда же они подевались?

— Похоже, «останки» не при ней, — ответил Давид.

Видимо, они раздели Чайку не только в поисках оружия — они смотрели, не прячет ли она «останки».

А значит, они — отнюдь не простые бандиты или разбойники, и на отряд Чайки напали, полностью понимая, с кем имеют дело. Более того, если вспомнить слова «отдавайте все ваши вещи», то выходит, что их цель — вовсе не поимка Чайки, в отличие от отряда Жилетта.

Кто они такие?

Может, они ищут «останки» для того, чтобы продать их?

— Скорее всего, они остались внутри ее гроба, — сказала Сельма, бросая взгляд в угол комнаты.

— !..

И только сейчас Чайка заметила, что там стоял высокий ящик, способный вместить человека.

Гроб.

Похоже, они тоже собирают «останки» для того, чтобы складывать их в гроб.

У этого гроба, в отличие от гроба Чайки, не было лямок для переноски на спине. Вместо этого к нему крепились маленькие колеса для перевозки по земле и цепь вместо веревки.

— Раз у нее нет «останков», то она нам, по сути, и не нужна, — с досадой протянул Давид, почесывая щеку. — Может, продадим ее работорговцам? Наверняка уйдет за неплохие деньги…

— Дурак. Как ты планируешь спасать нашу Чайку? — немедленно запротестовала Сельма.

— ?..

Чайка нахмурилась и задумалась о смысле ее слов.

«Нашу Чайку». Она говорила так, словно Чайка была и у них.

— Нам нужно обменяться заложниками и вернуть нашу Чайку. Для этого нам понадобится эта девочка.

— Ага… если наша вообще еще жива, — Давид невесело усмехнулся. — Вообще, нам незачем играть в честный обмен. Устроить засаду, вернуть нашу и еще «останками» разжиться.