Чайка − принцесса с гробом. Книга 6 (ЛП)

У всех настоящих Чаек есть пробел в воспоминаниях.

Память — далеко не незыблемая штука и не может служить доказательством. Если ее можно частично потерять, то можно и подделать. Для Лейлы, которая умеет свободно манипулировать сознанием других людей с помощью препаратов, собственная память — вполне понятная вещь.

Но… похоже, Чайка отказывается это признавать.

Ведь признание будет равносильно отрицанию собственного существования.

— И шрам на шее — наверняка п-просто случайность!

— ...Я понимаю, почему ты не хочешь признавать это, — хладнокровно ответила Лейла, тоже переключившись на Лаке. — Я тоже была такой.

— !.. — Чайка ошарашенно замолкла, узнав, что и Лейла умеет разговаривать на Лаке.

— Я пробудилась немного раньше тебя и успела овладеть общим наречием в совершенстве. А может, это входит в «распределение».

— ...Распределение?

— За исключением того, что все Чайки обладают серебристыми волосами и фиолетовыми глазами, их особенности намеренно делают разными. Например, тебе досталась специализация в магии… — Лейла достала из собственного гроба небольшую склянку. — А мне это. Фармацевтика… или смешивание, как его называют диверсанты.

Если еще точнее, специализация Лейлы — запах ее собственного тела.

Он часто меняется, реагируя на ее эмоции и состояние, сводя с ума мужчин подобно афродизиаку. Фармацевтика же — лишь вспомогательное умение, помогающее управлять запахом.

— Так ты подчинила Акари…

— Да. Именно этим навыком. Интересный препарат, правда? Он ослабляет сознание, в частности, самостоятельность, как раз до того уровня, на котором к цели можно применить магию подчинения, однако при этом совершенно не влияет ни на память, ни на умения. Маги все так же колдуют, а навыки бойцов ближнего боя совершенно не притупляются, — Лейла приоткрыла губы и легонько лизнула склянку. — Похоже, меня «настроили» на максимальную «женственность». Лучше всего у меня получается смешивать афродизиаки.

Зелья возбуждающие, успокаивающие и манипулирующие эмоциями.

Для того чтобы проявлять свою женственность самым лучшим образом, она могла пить препараты сама или давать их партнеру.

— Разумеется, людьми можно управлять не только с помощью похоти, но и играя на их родительских чувствах, как делаешь ты.

— ?!

— Отчасти это лишь мое мнение, но… — предупредила Лейла, а затем продолжила, — с самого начала существу по имени Чайка обязательно нужны опекуны, помощники и так далее, ведь юная девушка ни за что не сможет собрать останки в одиночку. Поэтому все Чайки так или иначе обзаводятся людьми, которые защищают и охраняют их.

— Э-это не…

— У тебя диверсант. У меня — господин Лансия. Важно то, что они — инструменты для достижения нашей цели.

— Я вовсе не думаю так о Тору.

Очевидно, Чайка колебалась.

И это казалось Лейле даже в чем-то милым. Ничего не знающая Чайка. Возможность показать отчаяние девушке, так похожей на нее саму в прошлом, и причинить ей душевные страдания пробуждали в Лейле какое-то извращенное, недолговечное, садистское наслаждение.

— Разумеется. Нормально, что ты сама не осознаешь этого. Тела и души Чаек приманивают защитников, даже когда они сами не думают об этом. Твоя милая, очаровательная фигура дана тебе именно для того, чтобы располагать к себе других.

Чайки — инструменты и телом, и душой.

Они целиком и полностью служат своей цели.

— Широкий разброс особенностей обусловлен надежностью. Он не даст всем Чайкам умереть от одного и того же. Это логично. Логично до безобразия… и бессердечно.

— …

Чайка ошарашенно стояла напротив Лейлы. Но затем тихо протянула:

— Я… не верю. Все твои слова — ложь. Ты лишь пытаешься подобрать слова, чтобы ввергнуть меня в отчаяние и похитить останки. Но даже если ты вдруг и права, то зачем, зная обо всем этом, продолжаешь собирать останки отца? — спросила Чайка, глядя на Лейлу фиолетовыми глазами. — Разве ты не отчаялась?

— Ах… какая же ты все-таки милая, белая Чайка, — Лейла многозначительно улыбнулась.

Очаровательная… и потешная.

— Ты и правда ничего, совсем ничегошеньки не знаешь о том, что означает отчаяние.

— ...Э?

— Понимаешь, отчаяние… — безразличным тоном продолжила Лейла, — не оставляет тебе ничего. Даже сил злиться на несправедливость.

— ...Что? О чем ты говоришь?

— Я собираю останки просто по инерции, — заявила Лейла.

Да, несмотря на то, что Лейла сменила свое имя, за тем, что она не прекратила сбор останков и не выбросила гроб, нет никаких глубоких причин и смысла. У нее просто нет причин для того, чтобы останавливаться.

— Мне просто нечем больше заняться.

— …

Чайка ошеломленно стояла на месте, не зная, что сказать.

— Мне лень даже умирать. Ты понимаешь? Смерть — выражение ярости и протеста против несправедливой судьбы. Она доказательство того, что ты не отчаялся до конца. Настоящее же отчаяние — когда тебе становится безразлично абсолютно все.

— Но если так, — с нажимом отозвалась Чайка, — то отдай мне останки отца!

— ...Хорошо, — непринужденно сказала Лейла и бросила склянку.

Как ни странно, Чайка замешкалась и не стала ловить ее… И пока она сомневалась, сосуд упал на пол и разбился.

— !..

Сразу же поднялся белый дым.