Чайка - принцесса с гробом. Книга 9 (ЛП)

Он лишь говорил таким тоном, словно читал наизусть какой-то текст.

Его собеседник не понимал большей части слов.

— Кто ты?

— Но нам нежелательны любые вмешательства в изначальный ход событий этого мира.

Пусть ситуация и чрезвычайная, нам следует ограничиться минимальным ответом.

— Кто ты?

— Именно поэтому…

Юноша раз за разом пропускал вопрос мимо ушей.

Возможно, его и правда здесь нет. Возможно, он и правда лишь мираж, фрагмент каких-то воспоминаний. Раз так, ответа от него и не последует…

— ...эта роль достается тебе как единожды «погибшему», — продолжил юноша, обращая на собеседника взгляд стеклянных глаз.

«Погибшему?

Получается, я… умер, когда попал под падающую крепость, или же скончался от потери крови из-за отрубленной руки? Может, меня здесь нет, и я — лишь след, отзвук, остаточные мысли того меня, что когда-то жил?»

Или…

— Будучи «апостолом», ты будешь добиваться наших целей вместо меня.

— Кто ты? — спросил в ответ собеседник… а затем вдруг добавил: — Рыцарь не станет служить тому, чье имя не знает.

Но хоть он и произнес эти слова…

Действительно ли его можно назвать рыцарем? Он не помнил. Да и не смог бы человек, не помнящий своего имени, отрыть в воспоминаниях титул. Те слова он произнес бессознательно, повинуясь впитавшемуся в тело инстинкту.

Подчиняясь рыцарской крови, что текла его в жилах.

Словно рыцарем он был в первую очередь, а человеком во вторую.

— Хм… — юноша слегка наклонил голову, а затем кивнул.

Взгляд его ничуть не изменился — он все так же глядел в пустоту.

И все же…

— Можешь называть меня Ги. Не ищи в имени глубокого смысла, — сказал юноша тоном умудренного летами старца.

Глава 1. Компетентность диверсанта

Тору Акюра — диверсант.

Деревня Акюра начала воспитывать его еще в бессознательном возрасте. Вместо материнского молока он пил кипяток с разведенным ядом, вместо игрушек развлекался с метательными ножами и мечтал умереть на поле боя, как и положено настоящему диверсанту.

Многие в Акюре шли по тому же пути.

«Семьи», из которых состояла деревня, — термин условный и придуманный для удобства, ведь мало кто из диверсантов состоит в кровном родстве. Во многом деревня напоминала скорее «фабрику», существовавшую ради производства диверсантов.

Однако даже в Акюре, при всей отработанности технологии, попадались «бракованные продукты», не отвечавшие стандартам.

Чаще всего речь шла о людях неумелых… однако немало было и диверсантов крепких физически, но некомпетентных из-за каких-либо психологических осложнений.

Диверсантов не почитают слепо и не боготворят.

Их ценят и боятся ровно за ту силу, которой они обладают.

Клан Акюра прославился поистине демонической свирепостью во время сражений и дорожил репутацией. Поэтому им приходилось куда-то девать свой «брак».

Неудавшихся диверсантов не выпускали на поле боя, и они до конца жизни оставались разнорабочими в деревне.

Деревня так и не успела принять окончательного решения по Тору Акюре… но, возможно, такая судьба ждала и его.

Сложно сказать, повезло ли ему, но война закончилась, а деревню стерли с лица земли до того, как юного диверсанта так или иначе заклеймили. Что же до бывших односельчан, они быстро разбежались, опасаясь гнева сильных мира сего.

Тору не знал, где они и чем занимаются. Каждый диверсант Акюры знает, что ему, вероятно, придется встретиться с бывшими товарищами в битве, и потому не сильно привязывается к дому.

Впрочем…

— Кх!..

Раздался громкий звук удара кулаком о стену.

Но и его не хватило, чтобы выразить весь гнев, и Тору до крови прокусил собственную губу.

— Я…

«Тору не годится в диверсанты».

Он много раз слышал об этом от односельчан.

И самая очевидная тому причина — его характер.

Эмоции в нем били через край. Он не мог подавлять чувства и демонстрировал их окружающим. Порой собственные чувства Тору бесцеремонно вмешивались в работу.

Однако диверсанты призваны выполнять грязную работу, которая заслужила им звание шавок и сволочей. Поэтому они должны отстраняться от чувств и вести себя как механизмы. Однако у Тору никак не получалось.

Он превосходно владел телом… и потому еще сильнее расстраивал наставников.

Многим из них не хотелось клеймить его «бракованным». Однако пока они спорили, война закончилась… а Тору упустил шанс проявить себя.

— Тору, — вдруг послышался за спиной раздраженного диверсанта звонкий голосок.

Рядом со стеной комнаты стояла девушка и смотрела на него.

Ее волосы похожи на нити из чистого золота, гладкая бледная кожа напоминает фарфор, а в красных глазах будто застыли рубины. Черты ее лица столь аккуратны и очаровательны, что вздох вырывается сам собой. При этом она отнюдь не выглядит хилой. Девушка чем-то похожа на кошку — маленькую, но хищную. Намеки на силу сквозят в каждом жесте и взгляде.

Она похожа на куклу, вырезанную настоящим мастером своего дела.

Другими словами, она кажется слишком идеальной, и потому — немного ненастоящей.

Ее зовут Фредерика.