Чайковский

Вскоре по приезде в Москву Чайковский познакомился с Константином Николаевичем Де– Лазари, более известным под сценическим псевдонимом Константинов. Знакомство произошло в квартире Николая Рубинштейна, с которым Де-Лазари связывали не только деловые (тот аккомпанировал пению Де-Лазари), но и приятельские отношения.

Надо сказать, что в Петербурге, несмотря на всю свою любовь к театру, Петр Ильич так и не обзавелся широким кругом знакомств в театральном мире, а в Москве это произошло практически сразу благодаря тесному общению с Рубинштейном и частым посещениям Артистического клуба.

Де-Лазари был, если можно так выразиться, артистом широкого профиля – он пел (как в опере, так и в оперетте), играл на сцене, а также исполнял романсы, аккомпанируя себе на гитаре. «Певец он был третьестепенный, актер еще того ниже, а вместе с тем в нем крылся талант колоссальный, к сожалению, совершенно недоступный оценке массы, но доставивший ему большую популярность в интимных кружках. Талант этот заключался в умении изображать разных лиц, знаменитых и незнаменитых, с таким совершенством, что в его воспроизведении данное лицо являлось не только живым, при известном случае, но он мог продолжать рассуждать в его тоне на бесконечные лады, ставить его целиком перед вами. Он не то что схватывал отдельные черты какой-нибудь личности, но перевоплощался в нее и мог по желанию говорить с вами то как Шумский, то как Островский, то как Живокини, то как Самойлов^[65]

целыми часами, никогда не сбиваясь с тона и говоря именно то, что должны были бы сказать эти люди при данном положении. Но, кроме этого дара, было нечто еще, что нравилось Петру Ильичу в Де-Лазари. Во-первых, его неиссякаемое добродушие и веселость, а во-вторых, необыкновенная и очень тонкая наблюдательность в связи с яркой самобытностью юмора. Ничто так не веселило Петра Ильича, как его шутки и фантастические выдумки. С другой стороны, мало кто выказывал такую любовь к нему, готовность услужить, чем можно, как Де-Лазари»^[66].

Константин Николаевич ввел Петра Ильича в семью Владимира Петровича Бегичева, занимавшего весьма значительную должность инспектора репертуара в Дирекции московских Императорских театров. По сути, инспектор репертуара имел больше веса, чем директор театров, поскольку без его разрешения не могла быть осуществлена ни одна постановка и карьеры артистов сильно зависели от него. Модест Ильич характеризует Бегичева как «человека, пользовавшегося большой популярностью, во-первых, как некогда знаменитый красавец и герой романической хроники города; во-вторых, как “балующийся” искусством меценат-любитель из “благородных”, автор многих драматических произведений, кажется, в большинстве случаев заимствованных из иностранной литературы, и, в-третьих, как муж своей жены, Марьи Васильевны, рожденной Вердеревской, а по первому мужу Шиловской… превосходной салонной певицы, восхищавшей в сороковых и пятидесятых годах московское и петербургское высшее общество; пользовалась она также репутацией одной из самых чарующих женщин и, подобно мужу, имела очень бурное прошлое, а также любовь к искусству, сблизившую ее со всем, что было выдающегося среди деятелей сценического и музыкального искусств».

От первого брака у Марии Васильевны было двое сыновей – Константин и Владимир, будущий граф^[67]

. Первый стал соавтором Чайковского в написании либретто «Евгения Онегина», а второй – частным учеником по композиции и в какой-то мере другом, несмотря на двенадцатилетнюю разницу в возрасте.

Де-Лазари «расписал ему [Чайковскому], как там весело, какой это музыкальный дом, что Рубинштейн там свой человек, что сам Бегичев, как инспектор репертуара, может быть ему со временем очень полезен, что в семье есть очень талантливый мальчик, который наверно будет нуждаться в музыкальных уроках, и за него станут платить большие деньги»^[68]. Знакомство быстро переросло в дружбу, которая была не только приятной, но и выгодной. Бегичев принимал участие в судьбе первых сценических произведений Петра Ильича (вплоть до балета «Лебединое озеро»), а Владимир Шиловский выступал в качестве мецената. Так, например, свою вторую заграничную поездку Чайковский летом 1868 года совершил по его приглашению и за его счет. Благодеяние было преподнесено в деликатном виде – Петр Ильич ехал «по долгу службы», в качестве учителя шестнадцатилетнего Володи.