Чайлдфри

Успокоить детей удалось с трудом, они отказались гулять, ужинали неохотно, и очень долго не могли уснуть. Когда мальчики мерно засопели, на часах было около одиннадцати, и тогда Катя решительно вломилась в аппартаменты к Павлу. Шелест уже собирался спать и явно не был готов к столь неожиданному визиту, но у «молодой сеньоры» был настолько мрачный вид, что он тут же вскочил на ноги, смущенно прикрываясь простыней.

— Дай мне его номер, — не попросила, а потребовала.

— Что случилось, Кать?

— Я не позволю калечить психику моим детям! Если он хочет быть хорошим папочкой, пускай приезжает, а не дразнит их, они не обезьянки в зоопарке.

Павел умолк, одной рукой удерживая простынь, второй взял телефон и сбросил ей контакт. У Кати пиликнул вайбер, она развернулась на пятках и вышла, бросив напоследок: — Отлично. Спокойной ночи.

Контакт пришел как «Шеф». Катя подумала, переименовала в «Не муж» и нажала на вызов, но никакого ответа не последовало. Ничего, теперь она его достанет. Написала: «Здравствуйте, Александр, нам срочно нужно поговорить», сообщение отметилось, как доставленное, но непрочитанное.

К утру сообщение так и осталось висеть непрочитанным. И весь следующий день, и к вечеру тоже. Нервозность Кати передалась детям, они капризничали и в конец ее измотали. Шелест с Дерюгиным исчезли на целый день, явились только под вечер, но на общение у нее не осталось ни сил, ни желания.

На ночь выпила двойную дозу успокоительного, которое купила в аптеке, но сон приходить не желал, хоть тресни. Вдоволь наворочавшись в постели, Катя достала из косметички завернутую в салфетку оставшуюся четвертинку таблетки, запила целым стаканом воды и уткнулась в подушку.

Она ничуть не удивилась, когда во сне явился Клим. Проснулась среди ночи от стойкого запаха виски и увидела его, сидящего по-турецки на полу у изголовья кровати. Он гладил ее волосы, а черные глаза горели как садовые фонари на солнечных батареях.

— Ты пьян? — спросила она, приподнявшись на локте. — От тебя несет виски, я не буду с тобой целоваться.

— Я сам боюсь к тебе приближаться, любимая, — он пропускал ее волосы через пальцы и осторожно касался губами самых кончиков, — сегодня я точно не остановлюсь.

— Зачем тогда пришел? — разочарованно протянула Катя, падая обратно на подушку.

— Без тебя совсем жизни нет, Катенька, — он снова собрал ее волосы и утопил в них лицо, — ты спи, я просто пришел посмотреть на вас. Это в последний раз, больше я тебя не потревожу.

— Как в последний раз? — она снова привстала. — Ты меня тоже бросишь, как он?

— Он не бросал тебя… Боже, что я несу, — Клим растер ладонями лицо, — он тебя любит, то есть я тебя люблю… Катя, я сошел с ума.

Она протянула руку и погладила колючий затылок, пальцам стало щекотно и приятно.

— Ты не можешь сойти с ума, ты же сон. Ты приходи иногда, Клим, хочешь, я во сне выйду за тебя замуж? И тогда она сможет родиться. Хотя бы во сне.

— Кто, Катя? — взгляд обращенных на нее глаз был наполовину безумным.

— Маленькая девочка, моя дочка, — объяснила она. — Если бы я вышла замуж за Клима, того, настоящего, у нас ведь могла родиться дочка, правда? Пусть не сейчас, пока мальчики очень маленькие, но потом, когда-нибудь, у меня могла быть своя девочка, маленькая, с черными глазами, как у него. Как ты думаешь, он был бы рад?

— Он бы умер от счастья, Катенька, — очень тихо сказал Клим из сна, его голос почему-то все время срывался на хрип. И он без конца прятал лицо в ее волосах. — У тебя обязательно будет девочка похожая на тебя, я очень хочу такую дочку. Поэтому больше я так не приду.

— Не надо, Клим, пожалуйста, — теперь ей хотелось плакать, — ты приходи. Только не пей, ладно? Мне не нравится запах виски.

Утром она с угрюмым видом рассматривала в мусорном контейнере, который уборщик собирался вывозить к стоящим у шлагбаума бакам, две пустые бутылки из-под виски. «The Balvenie, 30». Сфотографировала этикетку, забила в гугле и крепко задумалась, увидев цену порядка двух тысяч долларов. Надежда, что это пили охранники с поваром, растаяла как дымка в туманном горизонте. Катя глубоко вдохнула, задержала дыхание, выдохнула и отправилась к Павлу.

Стучала долго и терпеливо, наконец дверь распахнулась и явила Пашку в одних трусах, всколоченного, с красными глазами и с запахом, от которого она едва не потеряла сознание. Шелест в этот раз целомудрие не изображал и прикрываться от Кати не стал, лишь стоял, покачиваясь и упираясь обеими руками в дверной косяк. Как атлант. Из глубин аппартаментов донесся громкий храп, Шелест вздрогнул и развел руки, наглухо закрывая собой дверной проем. Прямо как амбразуру, Катя даже восхитилась.

— Кто это там храпит, Паш? — спросила, тщетно пытаясь заглянуть через широкое мужское плечо.

— Саня, — честно ответил Павел, не сводя с нее красных вампирьих глаз.

— Это вы все выпили? — сунула ему под нос телефон со снимком пустых бутылок.

— Не все, там в третьей еще немного есть, на донышке, — качнулся Пашка всем телом в сторону комнат. — Кать, а ты зачем по мусоркам лазаешь?

— Алкаши! — презрительно припечатала и ушла с детьми на пляж.