Чайная роза

— Котелок, я и не знал, что ты женат. — Родди взял с тарелки недоеденный бифштекс и бросил его собаке. — Жена у тебя просто красотка. — Животное проглотило мясо целиком, а потом раскатисто пукнуло. Родди услышал, что позади кто-то хихикнул.

— Молчать! — крикнул Котелок и уставился на Родди. — Чего ты хочешь?

— На днях твой прихвостень, который сидит у бара, схлестнулся с парнем по имени Джо Бристоу.

— Ты что, шутишь? Не говори мне, что пришел сюда из-за двух парней, которые что-то не поделили.

— Я пришел сюда из-за девушки. Фионы Финнеган. Бристоу говорит, что твоя горилла интересовалась ее местонахождением. Я хочу знать почему.

— Не знаю, о чем вы говорите, констебль, — обиженным тоном заявил Котелок. — Более того, я думаю, что вы слишком много на себя берете. Пришли сюда, испортили человеку обед и обвиняете его в преступлениях, которых он не совершал…

Родди вздохнул и собрался с силами. Котелок сначала ворчал, потом притворялся ничего не знающим, ни в чем не виноватым и даже возмущенным — все как обычно. Когда он наконец выпустил пар, Родди сказал:

— Котелок, если ты так хочешь, воля твоя. Я всегда соблюдал принцип «живи сам и давай жить другим». Если преступник вроде тебя хочет украсть деньги у другого преступника вроде Денни Куинна, мне без разницы. Пока вы не трогаете честных работяг, ваши разборки меня не волнуют. Но предупреждаю: все может измениться. Скажи мне то, что я хочу знать, иначе я устрою тебе веселую жизнь. Буду встречать каждое утро у твоего дома. Ходить за тобой повсюду — в пивную, в бордель, на собачьи, петушиные и крысиные бои. Прилипну к твоей заднице, как обосранный подгузник. Ты даже не представляешь себе…

— Ладно! Ладно! — крикнул Котелок. — Господи, как я жалею, что Потрошитель прекратил убивать! Мне нравилось, когда он заставлял вас бегать по городу с языком на плече и играл с вами в жмурки. Тогда вам было не до меня.

— Ты хотел рассказать о Фионе, — напомнил Родди.

Котелок сделал глоток пива, а потом сказал:

— Твоя мисс Финнеган украла пять сотен у моего знакомого. Он хочет получить их обратно. Не желает никому причинять неприятности. Просто хочет, чтобы я нашел ее и вернул монету.

— И кто этот знакомый, Котелок?

— Этого я сказать не могу. Достаточно того, что он — барин и не желает, чтобы кто-то знал о его бизнесе.

Родди кивнул и встал.

— Вижу, разговора не получилось. Что ж, будь по-твоему. Когда надоест врать, сообщишь.

— Ради бога, О’Меара, тебя не переспоришь! Ты хочешь слышать правду, я говорю тебе правду. Но ты мне не веришь!

— Котелок, ты не узнаешь правду даже тогда, когда она согнет тебя пополам и трахнет в задницу. Я знаю эту девочку всю жизнь. Помогал ее растить. Она так же способна украсть пятьсот фунтов, как ты — получить титул рыцаря за заслуги перед отечеством. Скоро увидимся.

Родди пошел к двери. Котелок брюзжал за его спиной, что, насколько он знает, Англия пока еще свободная страна. Никто не смеет ходить за ним повсюду. В конце концов, у него тоже есть права.

На пороге Родди обернулся и сказал:

— Котелок, где бы она ни была, держись от нее подальше. Если с ней что-нибудь случится, я тебя из-под земли достану.

— Вот это здорово! Дьявольщина, я знаю, где она, не больше твоего. Что еще ты хочешь мне пришить? Восстание в Трафальгаре? Столетнюю войну?

Выйдя из «Тадж-Махала», Родди снял шлем и провел рукой по волосам. Он был разочарован и взволнован. Как всегда. Разговор с Шиханом ничего не дал: этот тип действительно не знал, где Фиона. Нес какую-то чушь, трепал языком и рассказывал сказки. Сегодня Родди пришел к нему в неурочное время, но следующий визит будет официальным. С реки подул холодный ветер, и О’Меара вздрогнул.

Он надеялся, что Фионе сейчас тепло. И Сими тоже. Перчатки у мальчугана совсем протерлись. В тот вечер, когда они исчезли, Родди купил ему новые. Сможет ли он когда-нибудь отдать их? Родди поднял воротник, сунул руки в карманы и пошел домой.

Глава тридцатая

Фиона опустила голову и заплакала. Она стояла у входа на кладбище, где лежали ее мать, отец, брат и сестра. Ворота были заперты. Она пыталась войти, трясла прутья, пока петли не заскрипели, а на ладонях не появились мозоли, но все было тщетно. Ей хотелось посидеть с родными. Хотелось поделиться с ними своими бедами и знать, что они слушают, хотя и не могут ответить. Она поднимала замок и раз за разом била им о ворота, борясь со слезами.

Вдруг чей-то голос окликнул ее. Голос с певучим ирландским акцентом.

— Фиона, детка…

Она бросила замок, и тот со звоном ударился о ворота. По другую сторону стоял отец; их разделяло всего несколько дюймов. На нем были куртка и кепка, с плеча свисала докерская «кошка». Все было как тогда, когда он приходил домой с пристани.

— Па! — крикнула Фиона, не веря своим глазам. — Ох, па… — Она просунула руку сквозь прутья. Отец взял ее в ладони и прижал к щеке.

— Па, где ты был? Я так скучала по тебе! — Она заплакала. — Теперь ты выйдешь отсюда, правда? Придешь домой и приведешь ма, Чарли и малышку…

Он покачал головой:

— Не могу, милая. Сама знаешь, что не могу.