Чайная роза

Когда Ник отказался вернуться, отец уменьшил ему содержание. Видя, что это не помогло, он пригрозил лишить сына наследства. Речь шла о миллионах фунтов наличными, акциями и облигациями, доме в Лондоне, имении в Оксфордшире, землях в Девоне и Корнуолле, а также о месте в палате лордов. Ник сделал отцу ответное предложение: потерпеть до осени. Лето он проведет в Париже, а в сентябре приедет в Лондон, и они поговорят. Отец согласился. Было начало июля; через два дня они с Анри поедут в Арль, а за оставшиеся недели он постарается что-нибудь придумать…

В окно кеба дул холодный ветер, но Ник, погруженный в воспоминания, этого не замечал. В Арле они с Анри сняли красивый старый каменный дом. Бродили по окрестностям, крепко спали по ночам, утром просыпались отдохнувшими и клялись никогда не возвращаться в грязный и шумный Париж. Днем Анри писал картины, а Ник общался с художниками и клиентами или читал. Иногда они ходили ужинать в кафе, но чаще Анри готовил сам. В тот вечер, когда он сообщил другу о своем решении, Анри приготовил запеканку с луком, но Ник не сумел съесть ни кусочка…

— Никлас, я очень беспокоюсь за Винсента. Ему приходится нелегко, — сказал Анри, налив себе бокал белого вина. Они ужинали в саду.

— Как и всем вам, — ответил Ник.

— Не шути. Это серьезно.

Анри стал рассказывать о Винсенте Ван Гоге, который тоже приехал на лето в Арль, но Ник его не слушал.

Друзья все лето говорили об искусстве, друзьях, еде, вине, старательно избегая того, что тяготило их сильнее всего. Но сегодня вечером срок настал. Ник сделал выбор. После полудня Анри писал картину, а Ник пошел на почту и отправил отцу письмо, в котором сообщил о своем решении. Потом сел на ближайшую скамью, дождался закрытия почты, проследил за почтальоном, вышедшим с мешком, отнесшим его на станцию и погрузившим в парижский поезд, и убедился, что обратного пути нет. Когда он вернулся домой, Анри уже вынул запеканку из духовки. Ник попытался открыть рот, но Анри бросил в него вилкой и велел садиться за стол.

— Сегодня днем я видел Винсента в городе, — продолжил Анри. — Он похудел так, что я с трудом его узнал. На нем старый жакет и поношенные брюки. Издали я принял его за бродягу. Он пригласил меня посмотреть свои работы.

— И что?

— Поразительно. Тебе следует увидеть его натюрморт с кофейником и портрет мальчика-зуава… Боже, что за цвета! Это так сильно, так оригинально…

— Иными словами, продать это нельзя.

— Ну… — протянул Анри, с надеждой глядя на друга, — может быть, если за это дело возьмется лучший парижский торговец картинами…

Ник сделал глоток вина и ответил ему красноречивым взглядом.

— Но ведь попробовать ты можешь?

— Да. — Ник опустил бокал, но рука так затряслась, что бокал разбился.

Анри вскочил и начал вытирать стол.

— Никлас, какой ты неуклюжий… Посмотри, все вино вылилось в тарелку. — Тут Бессон заметил, что Ник так и не притронулся к еде. — Почему ты не ешь? Не нравится?

Сомс не ответил. Грудь стиснуло так, что стало невозможно дышать.

— Никлас, что с тобой?

— Анри, я… — Он с трудом выдавливал слова. — О боже…

— Скажи, что случилось! Ты заболел?

Ник посмотрел на друга и потянулся к его руке.

— Сегодня я… написал отцу. — Увидев, что лицо Анри побелело, он поспешил закончить фразу. — Сообщил ему… что не вернусь домой.

Анри опустился на колени и прикоснулся к его щеке. Ник привлек друга к себе, обнял и понял, что тот плачет.

— Анри, ты что? Я думал, ты обрадуешься.

— Идиот, я плачу от радости. За самого себя. И от обиды за тебя. За все, что ты потерял. Дом, семью., все остальное.

— Успокойся. Все в порядке. Теперь мой дом — это ты. И моя семья тоже.

В тот вечер они много плакали. И смеялись тоже. Ник знал, что он еще долго будет жалеть о своем решении. Но решение было правильное. Они вернулись в Париж в середине августа. Ник снова окунулся в свой мир, решив обеспечить друзьям деньги и признание. Работы Анри начали продаваться. Два холста у Дюрана-Рюэля, три в «Гупиле». Когда на смену августу пришел сентябрь, а Ник так и не получил письма из дома, он решил, что отец выполнил свою угрозу и между ними больше не будет никаких контактов. Это причинило ему боль, но он с ней справился. Они с Анри любят друг друга, а это главное. Тогда он думал, что их счастье будет длиться вечно…

Кеб резко остановился на восточном конце Ирвинг-плейс, и толчок отвлек Ника от воспоминаний. Он вылез, достал бумажник и расплатился с кебменом. «Здесь живут местные потомственные аристократы», — подумал он, окинув взглядом соседние дома. Потомственные? Ник улыбнулся. Сколько поколений насчитывает это потомство? Два? Одно? Впрочем, какая разница? Лишь бы здешние жители покупали его картины.