Чан Кайши

Пуритански настроенных Рузвельтов не могла также не удивить роскошь, в которой предпочитала жить Мэйлин, поражавшая своими драгоценностями и не желавшая спать на хлопчатобумажных простынях, которыми были застелены кровати в Белом доме (она привезла с собой из Китая четыре комплекта шелковых простыней, причем требовала, чтобы горничные меняли их каждый день[109]). Нескромно вели себя и ее молодые родственники — 23-летняя племянница Жанетт и 26-летний племянник Кун Линкань (Дэвид), приехавший к тетушке из Гарварда. Они тоже поселились в Белом доме — к неудовольствию слуг, которых родственники Мэйлин третировали «как китайских кули» и с которыми, к смущению Рузвельтов, «совсем не хотели быть дружелюбными», как будто тая на них «какую-то обиду», по словам жены президента. Особенно всех поразила Жанетт, задиравшая нос по причине того, что она — прямой потомок Конфуция, и одевавшаяся в мужскую одежду. Рузвельт вначале по ошибке даже назвал ее «мой мальчик». Удивила Рузвельтов и неожиданная жестокость внешне «доброй, мягкой и хрупкой» Мэйлин, когда за обедом на вопрос президента: «Что бы вы в Китае сделали с таким профсоюзным лидером, как Джон Льюис

[110]?» — миниатюрная мадам молча чиркнула себя по горлу.

В общем, когда в конце февраля 1943 года Мэйлин наконец покинула Белый дом, вернувшись в Нью-Йорк, Рузвельт, по свидетельству вице-президента Генри Эгар-та Уоллеса, вспоминая о ней, всегда «держал пальцы скрещенными» (знак, означающий «чур меня»).

В Нью-Йорке Мэйлин заняла целый этаж в фешенебельном отеле «Вальдорф Астория» и целыми днями ходила по дорогущим магазинам на Пятой авеню. Уилки заваливал ее цветами и навещал, но их роман оборвался в середине апреля 1943 года, вскоре после публикации его книги о путешествии вокруг света. Книга ли послужила разрыву или что-то еще, нам знать не дано (в книге он писал о Мэйлин только в восторженных тонах). Как бы то ни было, но вскоре после разрыва Мэйлин в частном разговоре с Рузвельтом назвала бывшего любовника «вечным подростком». Забегая вперед скажем, что через год Уилки примет участие в новой президентской гонке, но сойдет с дистанции уже во время праймериз. А вскоре, 8 октября 1944 года, скончается от инфаркта.

А пока, 26 мая 1943 года, советник президента Керри получил от своего информатора сообщение о том, что чеки на сумму в 370 тысяч долларов США — пожертвования, собранные Мэйлин в Америке — положены на счет ее племянника Дэвида Куна. По новой информации, 10 июня деньги ушли на личный счет Мэйлин, где на тот момент числилось 800 тысяч американских долларов.

Чем дольше Мэйлин оставалась в Штатах, тем больше «грязного белья» удавалось обнаружить не только американской контрразведке, но и репортерам. К концу ее пребывания пресса уже кричала о капризах и богатстве «перламутровой красавицы» из Китая. Причем в самой Америке тогда средний уровень жизни был невысок, а в условиях военного времени правительство даже ввело контроль за ценами и нормированием продуктов. И тут такая вызывающая роскошь, да еще в тот момент, когда на родине Мэйлин разразился страшный голод, эпицентром которого стала провинция Хэнань. Американцы с ужасом читали сообщения о гибели сотен тысяч людей и случаях массового каннибализма. И невольно задавались вопросом: «Как же жене Чан Кайши не стыдно демонстрировать свое богатство?»

Конечно, было бы несправедливым считать в целом визит Мэйлин в США провальным. Ее артистические страстные речи в Конгрессе 18 февраля 1943 года наряду с пресс-конференциями и многочисленными выступлениями от Бостона до Лос-Анджелеса способствовали росту симпатий американцев к Китаю и его борьбе за независимость. Но конкретных результатов Мэйлин не добилась: на Рузвельта ее шарм не подействовал, и ничего конкретного он ей не пообещал. Напротив, в ответ на ее попытки заводить с ним разговоры о политике президент лишь улыбался. Он давал ей возможность выступать на всевозможных собраниях, высказываться по всем вопросам, в том числе военной стратегии, агитировать за то, чтобы союзники сначала разгромили Японию, а уж потом Германию, и призывать к увеличению американской помощи Китаю. Но было понятно, что как полноправного правителя Китая он ее не воспринимал, оставляя решение конкретных вопросов до личной встречи с Чан Кайши. В конце ее пребывания в США Рузвельт был уже настолько утомлен, что даже позволил себе заметить одному из конгрессменов: было бы лучше, если бы эта «примадонна» поскорее вернулась домой, чтобы «раздражение» по поводу ее визита «могло улечься».

В общем, длительное американское турне мадам принесло больше вреда, чем пользы, хотя по возвращении в Чунцин в начале июля 1943 года Мэйлин и заявила на пресс-конференции о «колоссальном духовном подъеме», который она испытала от проявления «спонтанных чувств доброй воли» американского народа. Но это была хорошая мина при плохой игре.