Читаем Чан Кайши полностью

Но только после того, как 19 октября 1950 года Мао Цзэдун, следуя пожеланиям Сталина, направил четыре полевые армии и три артиллерийские дивизии в Корею на помощь северокорейским коммунистам, Трумэн начал склоняться к тому, чтобы вооружить Тайвань. Чан ковал железо, пока горячо, и в конце декабря 1950 года открыто обратился к Соединенным Штатам с призывом «обеспечить руководство всем народам и правительствам Азии, которые сейчас борются за сохранение своей свободы», подчеркнув, что «самая неотложная задача на сегодняшний день — это найти способ предотвратить распространение на другие районы Азии пожара, начатого коммунистами в Корее. Это основное условие для того, чтобы сорвать советскую империалистическую политику, направленную на завоевание мирового господства».

В феврале 1951 года Трумэн принял наконец решение выделить на военные нужды Тайваня 71,2 миллиона долларов. Сумма, как видно, была еще скромная, но лиха беда начало. В последующие годы военная помощь США Чану будет расти быстрыми темпами и к апрелю 1955 года составит 948 миллионов долларов. С весны 1951 года в Тайбэе работала и группа американских военных советников во главе с героем Тихоокеанской войны генерал-майором Уильямом К. Чейзом. К концу 1951 года в ее составе насчитывалось 360 человек. В то же время на острове стали создаваться американские базы.

Правда, американцы, взяв под защиту Тайвань, поставили Чан Кайши жесткие условия: группа Чейза должна полностью контролировать военный бюджет острова. В противном случае Трумэн отказывался вооружать режим Чана. Чан был возмущен, от негодования лишился сна, но должен был смириться. Без помощи США он просто не выжил бы, а потому ни о каком равноправии в отношениях с Америкой больше не мог и мечтать.

Все бы ничего, но Трумэн продолжал третировать Чана политически. Под давлением англичан, еще в начале января 1950 года признавших единственным законным правительством Китая правительство Китайской Народной Республики, Трумэн согласился, например, с тем, чтобы чанкайшисты не представляли Китай при подписании мирного договора с Японией в Сан-Франциско в сентябре 1951 года. И это несмотря на то что именно гоминьдановский Китай вынес на своих плечах основную тяжесть войны с Японией! За спиной Чана США и Англия договорились, что китайцев вообще не пригласят в Сан-Франциско, так как англичане не признавали гоминьдановцев, а американцы — коммунистов. Узнав об этом, потрясенный Чан заявил протест, но не был услышан. Тогда президент Тайваня решил объявить голодовку. 9 сентября, в день подписания мирного договора представителями 49 держав, среди которых не было не только Китая, но и — по разным причинам — СССР, Монголии, Кореи, Бирмы и Индии, он отказался от завтрака!

Китайская Республика подписала двусторонний мирный договор с Японией (кстати, без аннексий и контрибуций) только 28 апреля 1952 года — после того, как японцы, получившие от американцев и англичан в обход всех приличий незаконное право самим выбирать, с кем им подписывать договор — с Чаном или с Мао, выбрали Чана.

Между тем Чан приступил к осуществлению на Тайване целого ряда реформ, отдельные из которых наметил еще в декабре 1949 года. Главными из них были экономические — аграрная и промышленная.

Именно эти реформы через несколько лет заставили многих в мире говорить о «тайваньском чуде». Теоретическую основу реформам дал сам Чан, коренным образом пересмотревший свои прежние экономические взгляды, в систематическом виде изложенные в «Судьбе Китая» и «Китайской экономической теории». Вместо огосударствления экономики он теперь взял курс на приватизацию, признав, что на современном этапе развития китайского общества (он назвал его точно так же, как в будущем Дэн Сяопин, — сяокан, то есть общество «средней зажиточности» или «малого благоденствия») «товары производятся ради прибыли, а люди трудятся ради получения заработной платы» — в отличие от идеального общества

датун («великого единения»), в котором «целью производства является удовлетворение потребностей населения… труд служит всему обществу, а не является трудом ради заработной платы». Общество датун по-прежнему воплощало в себе конечную экономическую цель «трех народных принципов», Гоминьдана и самого Чан Кайши, но Китай к нему, с точки зрения Чана, был еще не готов. «При сопоставлении двух этапов развития общества — сяокан
и датун, — говорил он, — выясняется, что строительство… идет по ступеням лестницы — от… <сяокан к датун>. Дело нашей революции и национальной реконструкции должно продвигаться вперед по ступеням этой лестницы, чтобы достичь общества свободы и спокойствия, общества… <датун>».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное