Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 5. Путевые очерки

Край Ламанча проехал я темной — хоть глаз коли — ночью и потому не могу вам сказать, вправду были там великаны или всего только ветряные мельницы; но зато могу дать перечень целого ряда предметов, встречающихся в провинции Мурсия и Валенсия, а именно: скалы, желтые или красные, белые известняковые утесы и синие горы вдали; на каждой скале, утесе или горе — руины мавританской крепости или христианского замка или хотя бы пустынь, часовня или колоколенка; огромные бурые развалины Монтесы, городище Хативы, ощетинившееся башнями и зубчатыми стенами, всякие мелкие замки, форты, донжоны; замок Пуиг и крепостной вал Нулеса, руины Сагунтума, целый акрополь на вершине скалы; и кубик замка Беникарло; бурые и красные пустоши скалистых откосов, поросшие вихрами дрока, летними дубками, пучками тимьяна, розмарина и шалфея; пустынные склоны, обожженные, как керамика, только что вытащенная из печи и еще не успевшая остыть, а прямо под ними сады олив, серо-серебристых, похожих на наши вербы, с узловатыми скрюченными стволами, напоминающими корневища мандрагоры, домовых и вообще что-то отдаленно человеческое; а между оливами каменное пересохшее пуэбло с собориком вроде замка, с кубиками домов и какой-то обширной руиной вверху; далее сады смоковниц, неряшливых деревьев с большими листьями; густые пышные algarrobus[327] с цареградскими стручками; и финиковые пальмы, все больше, больше финиковых пальм, фонтаном вздымающих свои победные кроны;

 пальмовые рощи, городки, утопающие в пальмах, сияющие фаянсовые купола и минареты среди пальм и бананов, и над этим какой-то замок; орошенные huertas[328], рисовые поля, бескрайние плантации шелковиц, виноградники, гектары апельсиновых деревьев, шарообразных, с тугими глянцевитыми листьями и золотеющими апельсинами, и лимонные деревья, более крупные, скорей напоминающие груши;  край благодатнейший из благодатных, tierras de regadio[329]

, по которой во рвах и канавках животворная влага течет со времен римских земледельцев и мавританских зодчих; и над этой золотой землей на синих холмах — бастионы, башенки и зубчатые стены мавританских замков; Валенсия, где синие и золотые купола из azulejos, смуглые люди и золотистый воздух, мешающий дыхание моря и рыбную вонь с ароматами апельсинов и фруктовых сиропов; море, море, море, светлое, полыхающее, опаловое и волнистое, пенящееся у подножия бурых скал, лижущее песчаные пляжи, море лазурное, море неоглядное; картинные лагуны, заливы между скал, косячок рыбацкого паруса на горизонте;  alcornoques — рощи пробковых дубов с почти черными кожистыми листьями, которые свернуты фунтиком; рощицы пиний на соленых песках мертвого берега; на горах — крепости и пустыни; итак, справа море, слева горы, — куда смотреть, чтобы чего-нибудь не упустить? — плыть вот так по морю или пустынничать в тех вон горах, выходить на рыбалку или давить виноград и оливки, — ух, какие пурпурные скалы, нигде в мире нет таких красных скал; глядите, Оропеса, городок, повисший на скале, наверно, тысячу лет назад он выглядел так же, хоть и не знаю, какой в нем тогда жил народ; каждый раз, когда едешь туннелем, появляется ощущение, что поставлена точка и за ней пойдет новая глава, и все-таки я бы не мог сказать, на каком именно месте край этот так переменился и в чем эта перемена; он вдруг стал напоминать что-то другое, — уже не Африка, а что-то знакомое: такой могла бы быть Корниш в Марселе или Ривьера-ди-Леванте; снова латинская земля, влажная и сверкающая котловина Средиземноморья; и когда смотришь по карте, где ты, видишь, что это называется Каталония.

Тибидабо

Тибидабо — холм над Барселоной; вверху собор, кафе, качели, а главное — вид на море, на землю и на город, причем означенное море светится мглистыми испарениями, земля вся в розовом и зеленом сиянье, а город удивительно нежно искрится белыми домиками.

Или еще с террасы Фонт-дель-Льео... чудо как хорош оттуда сверкающий город между теплыми волнами холмов и моря, смотришь — и ударяет в голову, как легкое вино.

А то еще вечером на склоне Монжуика, на выставке, когда все фонтаны, каскады, каналы, фасады и башенки так засияют переливами огней, что невозможно описать, и только смотришь, пока все не поплывет перед глазами.