Чародей

Иштар предотвратил этот поход. Предсказаниями страшных последствий, предупреждениями о бедствии и смерти Иштар убедил его отправить его войска в совместную с Нагом кампанию, поход к легендарному городу Вавилону. Однако, хотя к настоящему времени поход оказался победоносным, хотя добычу и жертв резни было не сосчитать, Трок все-таки чувствовал неудовлетворенность.

Он – обращаясь к себе и золотому богу – прорычал:

– Я должен получить Нефера Сети. Двойная корона будет шатко держаться на моей голове до тех пор, пока я не убью его и не брошу его тело в огонь, так чтобы он никогда не воскрес. Я уже приказал стереть его имя и имя его родителя со всех зданий и памятников в Египте, но мне нужно уничтожить его и память о нем навсегда.

В гневе и ненависти он вскочил и крикнул Иштару и его богу:

– Ты однажды отговорил меня от того, что мне следовало сделать, стращая дурными предзнаменованиями и мрачными предостережениями. Теперь я обращаюсь к тебе как равный, а не с мольбой. Я требую, чтобы ты предоставил мне тело и душу Нефера Сети для суда и возмездия. И не приму от тебя и твоего приспешника очередной отказа.

В ярости и разочаровании Трок собрался пнуть Иштара. Мидиец заметил это и откатился в сторону. Обитая бронзой сандалия Трока задела чашу для гадания, и кровь младенцев выплеснулась на плиты и на переднюю часть алтаря.

Даже Трок был потрясен тем, что сделал. Он застыл перед статуей, ожидая ответа бога.

– Святотатство! – завопил Иштар. – Трок Урук, теперь ваше предприятие несомненно обречено. – Затем он пал ниц в лужу крови, до того перепуганный, что не мог поднять глаза к статуе.

Ужасная тишина пала на святилище. Слабый шум огня в жертвенной печи под каменным полом, на котором они стояли лишь подчеркивал ее.

Затем раздался звук, тихий, но не узнать его было нельзя. Это было дыхание, походившее вначале на дыхание спящего ребенка, но постепенно – более грубое и сильное. Теперь это было дыхание дикого животного, затем чудовища, эхом отзывавшееся в храме. Наконец оно превратилось в разъяренный рев оскорбленного бога, ревущий как все бури в небе, гремящий будто штормовые волны в океане. Он был так ужасен, что даже Иштар Мидиец захныкал, будто ребенок.

– Бог теперь никогда не позволит вам преуспеть. Вы не осмелитесь выступить против Таиты и его подопечного, пока Маг не умрет, – прошептал Иштар.

Затем послышался ужасный голос, такой грубый и неземной, что потрясенный Трок задрожал.

– Слушай меня! Трок Урук, ты – смертный! – утверждаешь, что принадлежишь к сонму богов! – Гром гулко грохотал в темном святилище. – Тебе известно, что ты вовсе не бог. Слушай меня, богохульник! Если ты отправишься в поход против Галлалы вопреки моей воле и советам моего пророка, Иштара Мидийца, я уничтожу тебя и твое войско так же, как похоронил твое другое войско в песках пустыни. На сей раз тебе не избежать моего гнева.

Даже одурманенный ядовитым дымом жаровен с благовониями и напуганный голосом разгневанного Мардука, заполнившим храм, Трок все еще был достаточно восприимчив, чтобы ощутить что-то неправильное в интонации и заявлениях Иштара, что-то недостаточно убеждающее в силе ярости Мардука.

Собрав храбрость, поколебленную сверхъестественными проявлениями бога, он попробовал точно понять, что вызвало его замешательство, и понял, что дыхание зверя и грохочущий голос исходили из живота золотой статуи. Он стал внимательно разглядывать изваяние и увидел на месте пупка бога темную прорезь. Он шагнул к статуе, и Иштар встревожено поднял голову и воскликнул:

– Берегитесь, фараон! Бог разгневан. Не приближайтесь к нему.

Трок, не обращая на него внимания, сделал еще шаг вперед, уставившись на пупок бога. Он увидел в глубине отверстия слабый отблеск и движение в темноте. Часто во время битвы он точно ощущал миг, когда удача поворачивалась к нему, и почувствовал это сейчас. Он ожесточенно закричал, перекрывая ужасный звук дыхания бога:

– Я вызываю тебя, Мардук Пожиратель! Порази меня, если можешь. Метни в меня свое пламя!

Подозрение превратилось в уверенность, когда в прорези в животе бога вновь блеснул слабый свет, и дыхание поколебалось. Трок выхватил меч и, ударив клинком плашмя, столкнул Иштара со своего пути. Затем он бросился вперед, заглянул за золотую статую и быстро осмотрел ее сзади, постукивая о металл кончиком лезвия. Звук был полый, как у барабана, и, взглянув поближе, Трок обнаружил снимаемую пластину, почти точно пригнанную к телу статуи.

– Люк! – проревел он. – Кажется, в животе Мардука есть кое-что побольше того, что он когда-либо глотал.

Он метнулся обратно и поглядел в прорезь в животе бога. В ней он увидел глядящий на него человеческий глаз. Зрачок расширился от удивления, и Трок громко крикнул:

– Выходи оттуда, мерзкая скотина! – Он уперся плечом в идола и стал толкать его, напрягая все силы. Статуя пошатнулась на каменном постаменте, и Трок толкнул ее снова. Статуя медленно накренилась и с грохотом упала на каменные плиты. Иштар закричал и отпрыгнул в сторону, когда она стала падать на него.